На этой неделе президент России Владимир Путин набросился на свое правительство за неспособность диверсифицировать экономику, которая опирается на экспорт энергоресурсов. Высказались и два ведущих либеральных экономиста, публично заявивших, что нынешняя экономическая политика ведет Россию в неверном направлении.

Теоретически Путин и экономисты правы. На практике уже почти два года Кремль делает все, что в его силах, чтобы игнорировать диверсификацию экономики. В чем причина? Она называется "путиномикой".

Во вторник, на встрече с учеными и специалистами в сфере интернет-технологий в Новосибирске Путин заявил, что правительство не сумело диверсифицировать экономику и уменьшить зависимость России от экспорта природных ресурсов. Он настаивал, что одной из главных задач является диверсификация экономики. То, что необходимо уйти от модели, основанной на добыче сырья, очевидно, подчеркнул он.

К сожалению, высказывания Путина в Новосибирске и повышенный интерес Кремля к захвату государством российского энергетического сектора далеко не так логичны. Путин почти теми же словами говорил о необходимости диверсифицировать российскую экономику в обращении к нации в 2000 году. Но с тех пор, особенно в последние два года, Кремль, похоже, забыл о своих намерениях, связанных с диверсификацией.

Высказывания Путина об экономике на этой неделе не случайны. Они были явной реакцией на отчленение, выставление на аукцион и продажу крупнейшего производственного филиала ЮКОСа "Юганскнефтегаза", а также на критику в адрес Кремля со стороны ближайших экономических советников Путина - Андрея Илларионова и Германа Грефа.

Приобретение государством "Юганскнефтегаза" и его предстоящая интеграция в другие государственные энергетические активы породит мегаструктуру, не имеющую соперников в мире. Эта структура будет доминировать и в российской экономике. Илларионов и Греф, противореча планам Кремля, предупредили, что сильное присутствие государства в энергетическом секторе является предлогом для игнорирования остро необходимой структурной реформы, способствует чрезмерной зависимости России от энергетического сектора и тормозит диверсификацию экономики.

Как может Путин говорить об экономической диверсификации и при этом добиваться создания государственной структуры, по размерам превосходящей остальную экономику? Если принимать его слова за чистую монету, это кажется явным противоречием. Ответом на этот вопрос является то, как Путин понимает стык, где встречаются экономика и политика и который можно назвать "путиномикой".

"Путиномика" является недолговечным гибридом политических императивов и экономической рациональности. В принципе Путин - экономический либерал, понимающий, что Россия не может позволить, чтобы энергетический экспорт вечно питал государственный бюджет. Его понимание экономического либерализма и экономической диверсификации стали предельно ясными, когда он заявил на совещании в Новосибирске, что в некоторых российских регионах будут созданы особые экономические зоны, способствующие экономической диверсификации и росту.

Путин заявил: "Мы пришли к выводу, что создадим такие зоны в России". Эти зоны будут пользоваться благоприятным административным режимом, льготным налогообложением и либеральным таможенным режимом.

Как сочетаются в рамках "путиномики" создание энергетической мегаструктуры и призывы к дальнейшей экономической диверсификации? Путин и Кремль не считают энергетический сектор чисто экономической проблемой. Контроль Кремля в энергетическом секторе имеет скорее политическую природу и поэтому является императивом, выходящим за рамки экономической целесообразности. Хотя многие западные комментаторы называют интерес Кремля к энергетическому сектору новой формой ренационализации бывших государственных активов или просто грабежом с целью личной наживы, мало кто спорит с тем, что энергетическая политика является важным инструментом внешней политики Кремля, равно как и средством наполнения государственных закромов.

Является ли "путиномика" неэффективной по своей природе? В долгосрочной перспективе, конечно, да. Путин тратит драгоценное время и ресурсы на перестройку энергетического сектора за счет остальной экономики.

Если государственный контроль над российскими энергетическими ресурсами будет эффективно использоваться, у Кремля появится возможность сосредоточить внимание на других областях. С другой стороны, если Кремль будет почивать на лаврах своих завоеваний в энергетическом секторе, среднесрочная и долгосрочная перспективы российской экономики выглядят мрачно.

Если Путин всерьез говорит об экономической диверсификации, приоритетом кремлевских планов должна стать масштабная административная реформа. В принципе идея создания особых экономических зон хороша. Наиболее успешными примерами таковых являются Гонконг и Люксембург. Однако они успешны потому, что имеют эффективную администрацию. Государственная администрация в России - какая угодно, но не эффективная.

Конечной целью "путиномики" должна быть собственная ненужность. Следует ожидать, что политический императив "путиномики" будет и дальше применяться, хотя и в меньшей степени, против отдельных олигархов. Экономическая целесообразность, сосредоточенная на широкой административной реформе в сочетании с разумной экономической политикой, скорее всего, обеспечит диверсификацию экономики. Чем скорее Путин займется первым, тем больше у него шансов претворить в жизнь второе.

Если Путин добьется успеха в обеих областях, "путиномику" будут считать недолговечной политико-экономической моделью успеха. Если его постигнет неудача, говоря о "путиномике", будут вздыхать о том, что России не удалось раскрыть свой огромный потенциал.