Как советские лидеры противились изучению генетики и уничтожили великого ученого

Питер Прингл "Убийство Николая Вавилова. История сталинского преследования одного из величайших ученых ХХ века" (Simon & Schuster)

Концентрационные лагеря, массовые убийства, войны, голод - история Советского Союза богата масштабными трагедиями и преступлениями. Но, фиксируя эти события и подсчитывая трупы, порой легко забыть, что большевистская революция принесла не только физический ущерб: она также уничтожила культуру, литературу, искусство и науку способами, которые не всегда легко зафиксировать, вычислить или хотя бы объяснить.

Рассказывая историю человека, физически уничтоженного тайной полицией Сталина, книга "Убийство Николая Вавилова", прежде всего, описывает эти более тонкие формы уничтожения. Герой книги Николай Вавилов был одним из величайших российских ученых, ботаником, работы которого в первые десятилетия ХХ века вывели его на передовой край молодой тогда науки - генетики. Но еще до своей смерти в застенках КГБ в 1943 году он был психологически уничтожен извращенным научным миром, в котором шарлатанство в угоду властям и политкорректность ценились выше настоящей науки.

Это была ужасная потеря ученого с неординарным умом. Получивший образование в лучших институтах царской России и получивший признание ученых со всего света, Вавилов был почти фанатично предан своей работе. Он пересекал пустыни, взбирался на горы и изучал природу пяти континентов, чтобы создать коллекцию растений и семян, ставшую одной из крупнейших в мире. В своих действиях он руководствовался научными и гуманитарными целями. Опередив свое время, он описал культуры, устойчивые перед засухой и насекомыми, которые можно выращивать в районах, в обычных условиях не подходящих для сельского хозяйства.

Вначале казалось, что его стремления созвучны с духом времени. На ранних этапах революция поощряла новые научные веяния, особенно те из них, которые были направлены на улучшение условий жизни бедных слоев общества. Ленин лично проявил интерес к коллекции семян Вавилова и в 1921 году распорядился создать специальные научно-исследовательские центры по выведению растений.

Однако, как показано в книге британского журналиста, опытного наблюдателя за Россией, этот энтузиазм быстро иссяк. Используя большое количество мемуаров и архивных документов, Прингл повествует о нараставших трудностях, с которыми столкнулся Вавилов - в его институте отключали отопление, электроэнергию, не хватало финансирования. За несколько лет сталинской власти работы Вавилова стали жертвами политизации науки в Советском Союзе в целом и нелюбви Сталина к генетике в частности.

Как ни странно, в этом отношении у Сталина была своя логика. В конце концов, революция большевиков зиждилась на глубокой вере в податливость человеческой натуры. Сталин и его сподвижники искренне верили, что людей можно перевоспитать, что советских граждан можно научить думать, действовать и вести себя иначе, чем это делали их буржуазные предшественники. Не удивительно, что они боялись генетики - науки, демонстрирующей силу наследственности и невозможности наделения потомков обретенными извне характеристиками. По крайней мере, метафорически генетика показывала, что план большевиков обречен на провал.

Но подозрительное отношение Сталина к генетике носило не только философский характер. На практике это означало, что с момента его прихода к власти советское правительство постепенно сократило финансирование Вавилова и стало оказывать поддержку его сопернику, Трофиму Лысенко. Лысенко, один из самых отъявленных шарлатанов в истории, был последователем не Дарвина, а Ламарка, ученого, известного своей верой в том, что у жирафов длинная шея потому, что они тянулись все выше и выше за плодами на деревьях. В отличие от Вавилова, Лысенко вышел из крестьянской среды, что давало ему больше шансов стать звездой науки. У Лысенко не было знакомых и воздыхателей за границей, что делало его более надежным человеком в глазах большевиков.

На протяжении 1930-х годов двое ученых сталкивались в научных дебатах и на симпозиумах, но разумные аргументы Вавилова не могли одолеть мистических теорий Лысенко. При поддержке идеи Сталина низвергнуть столпы науки и бороться со старыми традициями, нормами и точками зрения, Лысенко занял основные посты в лабораториях Вавилова и поставил в них тайных агентов, доведя его до болезни. Арест Вавилова никого не удивил. Его смерть в тюрьме, наступившая от голода, осталась незамеченной.

Вавилов был посмертно реабилитирован. Его репутация была восстановлена через два года после смерти Сталина в 1953 году, но ущерб так и не удалось полностью компенсировать. Генетика оставалась под подозрением как некая сомнительная наука на протяжении всей советской эпохи, и российская генетика так и не догнала западную. Невозможно представить себе, какие научные и интеллектуальные достижения были потеряны.

Уникальная коллекция семян Вавилова по-прежнему хранится в Санкт-Петербурге и, как пишет Прингл, банк семян разрастается. По его словам, коллекция никогда не была "мертвым гербарием", но "живым музеем культурных растений, о которых с любовью заботятся ученые, верные и преданные своему делу". Будем надеяться, что коллекция сохранится и в будущем.

Энн Эплбаум - обозреватель Washington Post и автор труда "ГУЛАГ: История"