Польский министр экономики Возняк требует перенести приоритет в энергетической политике ЕС с защиты климата на безопасность снабжения энергоносителями. Между обоими вопросами существует "неразрывная" связь. Поэтому Польша планирует заняться атомной энергетикой. Интервью

- Господин министр, ваш премьер-министр Ярослав Качиньский собирается строить в Польше атомные электростанции. Для него важна независимость от поставок российских энергоносителей?

- Важнее другой аспект. Климатическая политика ЕС с ее объявленной целью сокращения на 20% выбросов двуокиси углерода вынуждает нас принимать трудные решения. 96% нашей электроэнергии мы получаем с ТЭЦ, работающих на угле. Нам нужно что-то делать, и атомная энергия - это один из вариантов.

- Сколько атомных электростанций вам нужно?

- Пока я еще не могу этого сказать. В настоящее время у нас вообще нет никакой атомной промышленности, поэтому мы кооперируемся с прибалтийскими странами, которые строят новый реактор на Игналинской АЭС. Для нас это важно, прежде всего, потому, что мы хотим обучить там собственных специалистов.

- Игналина может стать центром польской атомной промышленности?

- Именно это нам и нужно.

- Весь цикл, от обогащения вплоть до захоронения отходов?

- Если возможно, то да, включая последующий демонтаж теплоэлектростанций. Мы стремимся к участию во всех аспектах этой технологии. Это не означает, что наши электростанции должны быть чисто польскими. Мы хотим сотрудничать с другими партнерами, но при этом идти по собственному пути. При таком сотрудничестве, возможно, обогащение будет осуществляться в какой-то другой стране, а захоронение - еще и в третьей. Но мы должны овладеть всей технологией от начала до конца, в том числе на практике.

- Почти 100% своей нефти Польша получает из России. Не является ли одним из ваших мотивов опасность давления со стороны Москвы?

- Это одна из причин. Но атомная энергия - это не единственный выход. Одновременно мы стремимся диверсифицировать наш импорт и получить непосредственный доступ к нефти из Центральной Азии и Кавказа. Впрочем, поставки нефти - это не основная наша забота. Главное - это газ, и здесь нам крайне необходима диверсификация. Что касается нефти, то мы всегда можем вернуться к морским поставкам через Гданьск. Но что касается газа, то здесь это не пройдет. У нас нет дорогостоящей инфраструктуры для поставок морем, и все наши газопроводы идут с востока. Нам нужные новые поставщики, и поэтому мы не заинтересованы в каких-то отводах, по которым нам с запада будет поступать тот же российский газ, возможно, даже из будущего Северо-Европейского газопровода. Нам нужны новые источники, новые газовые месторождения.

- Правительство Качиньского требует "мушкетерского пакта" европейской энергетической солидарности. Что это такое?

- Сначала вопрос: почему именно Польше нужно такое сотрудничество? Почему не Франции или Германии? Очень просто, уровень диверсификации у них высок, они чувствуют себя в гораздо большей безопасности. Мы, напротив, вообще не чувствуем уверенности. Однако похоже, что сейчас ЕС уже понимает, о чем идет речь. Теперь все говорят о надежности поставок. Последние перебои в поставках помогли нашим партнерам понять всю серьезность положения. Тем не менее, нам, наверное, придется поменять приоритеты европейской энергетической политики. Сегодня мы сконцентрировались на проблемах климата, и это очень интересно и очень важно. Да, глобальное потепление - это факт, и оно угрожает всем. Однако мы - 40-миллионная нация, и нам нужна безопасность. Мы будем участвовать во всех климатических программах, даже если нам будет трудно, так как у нас производство электроэнергии базируется на угле. Но сначала безопасность.

- Это взаимосвязано? Могли бы вы активнее участвовать в климатических программах, если бы существовали международные гарантии поставок энергоносителей?

- Безусловно. Во время последнего газового кризиса мне, например, пришлось потребовать остановки химических заводов, чтобы в холодном январе 2006 года обеспечить теплом жилые дома. Вы можете себе представить, что чувствовал я, когда в качестве министра экономики подписывал указ, в котором говорилось: "Остановите производство"? Тогда эту отрасль предполагалось приватизировать, но после этого шока не объявился ни один серьезный покупатель. Мы хотим, чтобы польский министр никогда больше не сказал: "Остановите производство, у нас слишком мало газа". Для этого нам и нужно провести диверсификацию. Потом, в случае крайней необходимости мы хотим иметь возможность воспользоваться сетями наших соседей.

- Есть ли уже для этого необходимые трубопроводы и хранилища?

- Еще нет, но много нам и не нужно. После первого газового кризиса, который случился несколько лет назад, мы попросили наших немецких партнеров сделать небольшой отвод от трубопровода "Ямал", по которому российский газ через Польшу приходит в Германию, так, чтобы в крайнем случае поток газа можно было пустить в обратную сторону. И знаете, что сказали на это немцы? "Идите в Москву и просите разрешения". Если мне надо идти в Москву, чтобы поговорить с немцами, то это не тот мир, в котором я хотел бы жить.

- Может ли открытый европейский рынок, где каждый у каждого может купить газ, стать решением польской проблемы безопасности?

- Да, если будет существовать соответствующая инфраструктура.

- Может ли это также означать, что польско-немецкий спор о Северо-Европейском газопроводе окажется беспредметным, так как Польша больше не сможет подвергаться давлению со стороны России?

- Совершенно верно. Если когда-нибудь у нас будет выход на другие источники природного газа, кроме российских, если у нас появится возможность выбора, то причин для спора больше не будет. Тогда каждый сможет иметь любые трубопроводы, которые он только захочет. В конце концов, тогда мы сможем даже покупать алжирский газ у Франции или какой-нибудь еще.

- Президент Европарламента Пёттеринг предложил Польше энергетическую солидарность в обмен на сотрудничество по Европейской конституции.

- Превосходная мысль. Конституция содержит статью, которая была бы для этого хорошим исходным пунктом. В ней энергетическая безопасность описывается в тех же словах, которые используются и в статье об аграрной политике. На нее могли бы опираться практические решения. У нас единая аграрная политика, так почему мы не достаточно честолюбивы для того, чтобы сформулировать еще и единую энергетическую политику?