Путин превращает Россию в неосоветское государство

Когда Ольга Крыштановская представила свои первые исследования о российской элите, казалось, всему сразу было найдено объяснение: неприятному ощущению, которое испытываешь по отношению к Владимиру Путину, производящему впечатление одновременно подвижного и очень жесткого человека; по отношению к этим новым людям, вытеснившим знакомые лица ельцинской эпохи; этому противоречивому соединению экономического бума и ограничений, турбокапитализма и неонационализма. Вдруг стало понятно, откуда все это взялось: от вползающей в элиту, а в некоторых областях уже полностью проникшей туда военщины.

Каждый четвертый представитель правительства, региональной власти и парламента, пишет Крыштановская в своей книге "Анатомия российской элиты", - это выходец из военных кругов. Экзотика ельцинских лет, когда политические круги наводнили спортсмены, парапсихологи, врачи и вообще интеллигенция, уступила место вооруженным силам, которые отдают команды. Пресловутая "вертикализация", т.е. ориентация власти на маленький избранный круг лиц во главе государства, затронула в первую очередь регионы. Сейчас, пишет Крыштановская, общество там "в каждом бывшем сотруднике спецслужб, который идет в политику, подозревает посланника Кремля".

В 1991-1993 годах было уволено 300 000 сотрудников КГБ, многие пошли в экономику, где они между новым комфортом, который принесла им западная либерализация экономики, и старыми славянофильско-националистическими склонностями выработали новую гибридную позицию, одновременно и левую, и правую - как и их президент. Для него не бывает "бывших чекистов", т.е. сотрудников спецслужб, сказал однажды Путин: "Это один раз и на всю жизнь". Так бывший шпион Путин превращает свою страну в неоавторитарное, неосоветское государство - без ГУЛАГа, но и без свободы прессы, с неагрессивной внешней политикой, однако все усиливающимися репрессиями внутри страны. И никто так открыто не осветил механизм этого превращения, как социолог Ольга Крыштановская, занимающаяся исследованием элиты на кафедре социологии в Академии наук, она является одним из аналитиков, пользующихся самым большим спросом.

Сейчас ее выводы и размышления по поводу милитаризации входят в репертуар аргументов любого политического анализа, и поэтому мы теперь обратимся к другой главе ее книги, которая является не такой сенсационной, однако не менее важна для понимания сегодняшнего соотношения сил и существующих капиталистических отношений: становление и развитие бизнес-элиты. Если милитаризация была реакцией на распад государства в ельцинскую эпоху, то корни специфического соотношения власти и денег в современной России уходят в советское время.

Тогда, пишет Крыштановская, коммунистическая молодежная организация получала налоговые преимущества и привилегии, при помощи которых партия хотела привлечь молодежь и использовать ее потенциал для улучшения экономики, находившейся в плачевном состоянии, которым, однако, опять же пользовались более смышленые молодые предприниматели, чтобы заложить себе основу для баснословного богатства. Она напоминает о настроениях золотоискателей на Клондайке, царивших в те годы в Советском Союзе: "Приватизация государства государством", т. е. распределение государственной собственности чиновниками между собой, банковский бум и банковский коллапс. "Советская номенклатура, чувствовавшая, что она теряет свои позиции в политике, превращает власть в собственность, политический капитал в экономический", - пишет Крыштановская. Менеджеров мало: "25-летних зеленых молодых людей в дорогих костюмах с огромным количеством денег отправляли на предприятия. Они приезжали на хромированных джипах и говорили на языке, на котором говорят их сверстники. Рабочие смотрели на них с ужасом и надеждой".

В последнее время менеджеры сами с ужасом и надеждой смотрят на свою страну. После 1996 года олигархи стали открыто оказывать влияние на политику, что на Западе, конечно, было бы невозможно. Осудив бывшего главу ЮКОСа Ходорковского, который стал воплощением как типичной сомнительной карьеры предводителя комсомольцев, превратившегося в магната, так и мании величия супербогачей, Путин, по крайней мере к этому моменту, заставил экономику снова подчиняться политике. Уже 15 лет в России идет борьба между властью и деньгами, между головокружительным движением и стагнацией. На данный момент, говорит Крыштановская, победила бюрократия. Однако по прочтении этой хорошо написанной, очень информативной, но не отягощенной деталями книги возникает ощущение: это может быть всего лишь временной победой.