Гаррет Рейсман уже держал путь в российский Звездный городок - бывшую секретную военную базу - где он должен был несколько недель проходить обучение. В аэропорту имени Кеннеди у Рейсмана зазвонил мобильник - это был его начальник Стивен У. Линдси, глава отдела NASA по работе с астронавтами.

"Возвращайтесь в Хьюстон. Твою стажировку отменили - они вредничают", - сказал начальник, как вспоминает Рейсман. Астронавт попал под раздачу из-за разногласий между NASA и российским космическим агенством "Роскосмос", которые ненадолго приобрели важность. В конечном итоге отмена поездки Рейсмана оказалась лишь маленьким ухабом на его пути в космос: в нынешнем году он провел три месяца на борту МКС, вышел в открытый космос и даже перешучивался по видеосвязи со Стивеном Колбертом.

Все, кто сотрудничает с российским космическим ведомством, могут поведать похожие истории о неумолимых чиновниках, запутанных бюрократических правилах и решениях, которые выглядят в лучшем случае капризами. Место действия многих историй - Звездный городок, где космонавты, а теперь и астронавты со всего мира тренируются перед полетами на российских космических кораблях "Союз", чтобы добраться до МКС - орбитальной станции, в которую вложены 100 млрд долларов. Звездный городок приобрел важное значение для американцев, работающих сообща с российскими коллегами, - стал для них вторым домом, причем вскоре его роль возрастет еще больше. С 2010 по 2015 год в деятельности NASA наступит промежуточный период между прекращением использования шаттлов и дебютом нового поколения космических кораблей. В эти годы единственным средством доставки людей на МКС останутся российские корабли.

Этот промежуточный период, спланированный администрацией Буша для того, чтобы без значительного наращивания бюджета NASA разработать следующее поколение американских космических кораблей, оценивается неоднозначно. Но он также практически неизбежен, поскольку работы, необходимые для списания шаттлов, уже в значительной мере осуществляются, а разработать новые корабли Constellation будет тяжело даже при дополнительных ассигнованиях.

Те, кто работает бок о бок со своими российскими коллегами, говорят, что многолетнее сотрудничество породило прочные связи и взаимное уважение. По их словам, каковы бы ни были широкие геополитические проблемы, связанные с необходимостью полагаться на Россию для предоставления космического транспорта в течение пяти лет, пока американцы не смогут добираться на МКС на собственных кораблях, международное партнерство, на котором держится станция, должно сохраниться.

"Это поразительное политическое достижение, - говорит Рейсман. - Мы пережили столько различных администраций - и не только в США и России, но и в десятке других стран, которые внесли свой вклад в создание этой орбитальной лаборатории. Все это она выдержала и уцелела. Партнерство не рухнуло и со временем лишь укрепилось, поскольку мы научились работать вместе".

Почему Рейсман и его коллеги считают, что следующие 7 лет пройдут удачно? Для этого важно понять события последних 15 лет, когда США и Россия объединили усилия: вначале американцы вошли в состав экипажей российской орбитальной станции "Мир", а затем стороны совместно создали МКС. Это объединение произошло здесь, в Звездном. Причем его начало во многом было далеко не блестящим.

На раннем этапе партнерства, в середине 1990-х, после того, как СССР распался и новая Россия рождалась в муках, недостаточное снабжение означало, что люди по-настоящему голодали. "В кладовой вообще не было еды, - говорит доктор Майкл Барретт, работавший в одной из первых команд, которые готовили астронавтов к полетам на "Мире". - Пять дней из семи мы ужинали рисом и бобами". Джон Макбрайн, нынешний директор американской группы в Звездном городке, за первую командировку - с июля по октябрь 1994 года - похудел на 30 фунтов.

Этот ранний этап также был отмечен подозрительностью и недоверием, и первые американцы в Звездном отчетливо чувствовали, что за ними следят. Марк Боумен, на раннем этапе работавший в России по контракту, - теперь он вернулся в Москву в качестве заместителя директора NASAR - программы пилотируемых полетов в космос в России - вспоминает, как еженедельно проводил телеконференции со своим начальством в Хьюстоне. "Через 30 минут после начала разговора связь прерывалась, - сказал Боумен. - И это случалось каждые 30 минут".

Однажды во время телеконференции Боумен выждал 28 минут, и, когда связь уже должна была прерваться, нервно сказал: "Как бы мне хотелось, чтобы эти проклятые кагэбэшники раздобыли кассеты подлиннее".

"Во время следующей конференции, - вспоминает Боумен, - клянусь, связь прервалась только через 45 минут". Видимо, хозяева разорились на более современные 90-минутные кассеты.

На объекты компании "Энергия", которая занимается производством космических кораблей близ Центра управления полетами в Королеве, неподалеку от Москвы, отказывались пускать американцев. "Энергия" просто арендовала часть соседнего технического колледжа для подготовки американской техники, которую отправляли на орбиту. "Отопление не действовало", - сообщает Боумен. Особенно суровой выдалась зима 1994-1995 годов: температура опускалась ниже минус 30 градусов. Сотрудники даже в помещении работали в куртках и перчатках. Хрупкие биологические культуры, с которыми планировалось экспериментировать на борту станции, где действует климатический контроль, замерзли, и их пришлось заменить.

В итоге "Энергия" все-таки установила в офисе американцев отопительный прибор: рабочие покрыли трубу асбестом, обмотали вокруг нее проволоку из жароустойчивого сплава - нихрома - и включили в розетку. Голая проволока была опасна вдвойне, вспоминает Боумен: задень за нее - "и получишь электрошок и ожог одновременно". Проволока давала достаточно тепла; никто не прижимался к ней, чтобы согреться.

Американцев тревожил не только физический дискомфорт, но и, в еще большей степени, густая завеса секретности вокруг российской программы. Например, в июне 1997 года россияне толком не растолковали, как опасна попытка ручной стыковки с грузовым кораблем для "Мира" и его экипажа. Стыковка кончилась столкновением, которое создало опасность для жизни двоих космонавтов и американского астронавта Майкла Фоула, который в то время нес вахту на утлой станции; при этом американская сторона была плохо осведомлена о происходящем.

Последующие семь лет были светлее и теплее. "С тех пор положение намного улучшилось", - сказал Боумен. Российская система стала более открытой, а уровень комфорта и удобств для людей намного вырос.

В старые времена обходились ненадежной телефонной связью: теперь же на цифровую АТС Боумена можно звонить, словно на местный номер внутренней сети NASA. "Как будто я по-прежнему в Джонсоновском космическом центре", - замечает он.

В Звездном офисы американцев находятся в здании, которое прозвали Prophy - в профилактории, где космонавты жили на карантинном режиме перед полетами. Сегодня оно называется "Apollo-Soyuz Hotel" в честь исторической стыковки. По крайней мере, так его называют американцы, - уточнил Макбрайн, - а русские именуют его отелем "Союз-Аполлон".

NASA арендует второй этаж: унылые офисы, обитые деревянными панелями и освещенные зеленоватым светом люминесцентных ламп. "Мы тут не уделяем большого внимания эстетике", - извинился Макбрайн. Здесь переводчики работают над пространными материалами пособий для астронавтов, которые изучают русский язык и обучаются тоже на русском - а администраторы составляют расписание для микроавтобусов, которые доставляют гостей из аэропортов в Москву и Звездный.

В целом в России на американское космическое агентство работают 7 штатных сотрудников NASA, а также 9 американцев и 55 россиян, привлеченных по контракту. Кроме того, через Звездный течет широкий поток временных гостей и сотрудников: астронавты, диспетчеры, врачи, ученые, инженеры, чиновники. Многие из них желают совершить экскурсию по достопримечательностям и ресторанам Москвы.

"Мы здесь напряженно работаем, а потом гуляем на всю катушку", - пояснил Макбрайн, но добавил, что в прежние времена гуляли еще круче. Истории о крайностях на раннем этапе американо-российского партнерства стали легендами; во многих повествуется, как российские хозяева втягивали своих гостей в эпические попойки, где тост следовал за тостом и водка лилась рекой. Со временем, по словам Макбрайна, "новизна этих похождений несколько выветрилась". Вместо того, чтобы проверять друг друга на умение пить, говорит он, "мы стали коллегами и тесно сдружились. Никаких попыток психологического давления больше нет".

Многие американцы живут в поселке из двухсемейных коттеджей в Звездном городке: кажется, будто в этот советский мир кирпичных зданий, заборов и ограждений сбросили откуда-то - верно, из космоса - несколько пригородных кондоминиумов. Они были спроектированы и построены по американским стандартам, чтобы гости, например, могли включать свои лэптопы в розетку, не разыскивая адаптер.

Макбрайн и его сотрудники стараются сформировать дух единения. Каждый день начинается в коттедже Макбрайна: американцы, работающие здесь на долгосрочной основе или просто приехавшие в командировку, собираются вокруг огромного кофейника. Побороть чувство изолированности помогают и регулярные ужины, куда каждый приносит свое блюдо. В любой вечер в столовой Макбрайна полно народу - тут и американские астронавты, и сотрудники NASA, и российские космонавты, и космические путешественники из Японии и Европы. Порой к ним присоединяется какой-нибудь космический турист-мультимиллионер.

За типичным ужином в апреле два астронавта, Барретт и командор Скотт Дж. Келли, перешучивались о еде. Барретт тосковал по тайскому блюду - "курица в арахисовом соусе по-домашнему", с поразительно-жгучим вкусом - и великолепному копченому лососю с рыбного рынка Пайк-плейс в Сиэтле. Командор Келли смотрел на кухню под джерсийским углом: он восхвалял ресторан Jimmy Buffs в Уэст-Орандже, где хот-доги подают с щедрым гарниром из лука, перца и картошки. "Инфаркт на тарелке!" - с гордостью заявил он.

Внизу их ждал "Бар Шепа" - сумрачная комната в полуподвале, куда спускаешься по грубо оструганной деревянной лестнице. Несколько диванов и кресел, широкоэкранный телевизор, бильярдный стол и типичный для баров декор - сильно облупленный. За низким прямоугольным проемом в одной из стен таится спортзал, где полно беговых дорожек и других тренажеров американского производства.

Шеп - это Уильям Шепард, первый командир МКС, создавший этот клуб на частные пожертвования. Макбрайн высоко оценивает это место сборищ, называя его "нашей маленькой Американой" - кусочком родины в чуждых местах. Сегодня тема "Бара Шепа" считается деликатной. NASA все еще обижается на сообщение в 2007 году, из которого следовало, что астронавты, возможно, употребляли спиртное в полете. Подразумевались два инцидента, о которых сообщили врачи, пожелавшие сохранить анонимность; не было доказано, что кто-либо действительно пилотировал шаттл в нетрезвом виде. О "Баре Шепа" в этих сообщениях вообще не упоминалось. Но шутки и карикатуры создали впечатление, будто в космическом агентстве работают одни пьяницы, и сотрудники типа Макбрайна слегка опасаются подкрепить это впечатление рассказами о своем скромном клубе.

"Знаете, чем мы чаще всего занимаемся в "Баре Шепа"? - спросил он. - Просто смотрим кино. Надо бы переименовать его в "Кинотеатр Шепа"".

Как бы его ни именовали, добавил Макбрайн, "Шеп" - удобное местечко для того, чтобы с банкой пива расслабиться вечером в свободную минуту. "Или с банкой кока-колы, - несколько нервозно произнес Макбрайн. - Или с лимонадом".

Вопреки совместной работе, тут сохраняются значительные различия в культуре и обычаях между россиянами и американцами. Например, работа бок о бок с русскими, по словам американцев, помогла им понять, что их народы по-разному относятся к безопасности.

Барретт рассказывает, что, впервые прогулявшись пешком по Звездному городку, удивился неровности тротуаров. "В NASA, - говорит он, - имелись бы большие красные таблички" с предостережениями: "Смотрите под ноги". А если бы кто-нибудь упал, вскоре он подал бы в суд. В России, замечает Барретт, люди просто смотрят под ноги.

Подоплека в том, пояснил Марк Тиссен, заместитель Макбрайна, что "русские принимают факт существования риска". Американцы пытаются "не минимизировать риск, а полностью устранить его". Американский подход похвален, но не всегда возможен, заметил он, и в итоге американцы опасливее россиян. "Никто не готов заявить: "Я смиряюсь с наличием этого риска", - сказал он.

Многие, кто пишет о российской космической программе, сосредотачиваются на внешней замшелой обветшалости - заброшенных зданиях и ржавых конструкциях на космодроме Байконур (Казахстан), на том факте, что базовая модель кораблей "Союз" уже лет 40 не менялась.

Но американские эксперты утверждают, что невнимание россиян к внешнему совершенству и эволюции играет второстепенную роль, а возраст модели демонстрирует консервативный подход к опасностям космических полетов, который сослужил России хорошую службу. "Они тратят деньги на то, что необходимо, - поясняет Филип Клири, бывший директор NASAR - программы пилотируемых полетов в России. - Их меньше заботит, что здание надо покрасить, если без этого можно обойтись".

Американцы уверяют: внешнее впечатление обманчиво, и ко всем аспектам безопасности россияне относятся не менее серьезно, чем NASA. Несколько астронавтов отметили, что полагаются на "Союз", который не менее добротен и надежен, чем автомат Калашникова.

"Его стержневая конструкция очень добротна", - сказал астронавт Эдвард Т. Лю, работавший на орбитальной станции в 2003 году, а ныне являющийся сотрудником Google. "Союз" доставил его на орбиту туда и обратно. Лю сослался на две недавние посадки "Союзов", когда спускаемый аппарат из-за сбоев падал на Землю по крутой баллистической траектории и экипаж испытывал большие перегрузки, чем обычно. Однако астронавты были в безопасности благодаря простоте и надежности конструкции "Союза".

Как сформулировал капитан Марк И. Келли, астронавт, брат-близнец Скотта Келли: "Эту штуку можно сбросить в атмосферу, точно камень, хоть боком, хоть вверх ногами - если только парашют раскроется, экипаж наверняка выживет. Как всем известно, с шаттлом этого не проделаешь".

Но шаттлы скоро станут неактуальны. Те, кто широко осведомлен о совместных усилиях России и Америки в космосе, говорят: промежуточный период до возобновления американских полетов может пройти гладко, если только политики не будут путаться под ногами.

По словам американцев, они многое узнали о том, как добиться задуманного в России. Им известно, что на любую просьбу почти всегда вначале отвечают отказом, но путем переговоров часто можно добиться положительного ответа. Знание людей, с которыми ты имеешь дело, важнее правил. "Нет лучшего договора, чем ваши личные отношения", - поясняет Барретт.

Никто из американцев не сомневается в самоотверженности российских коллег. В самом разгаре советского экономического кризиса, говорит Барретт, сотрудникам "велели уйти в отпуск" на пару месяцев, чтобы им не приходилось платить зарплату. "На следующий день они все равно явились на работу", - вспоминает он.

Майкл Фоул, работавший и на борту "Мира", и на МКС, отметил: "Россия всегда воспринимала США одновременно как врага номер один и партнера номер один. Лидеры заглядывают в будущее очень далеко и неплохо играют в шахматы".

По словам Фоула, самое главное для обеспечения сотрудничества в будущем - это заключить договор о международном сотрудничестве при полете на Луну, чтобы Россия имела свою долю в партнерстве и достижениях экспедиции. "Достаточно лишь намекнуть на стратегию. По-моему, проблем с этим не будет, - сказал он. - Но иметь некую стратегию необходимо".

Американцы, работающие в Звездном, говорят, что в межличностном общении геополитика просто ничего не значит. По словам Тиссена, когда в разговорах с российскими коллегами затрагиваются эти темы, ему говорят: "Это политика. Пусть правительство за себя беспокоится. Мы инженеры. Давайте решать наши проблемы".