Как Кремль использует суды, чтобы заткнуть рот оппозиционерам и ученым

Не важно, чем закончится запланированное на эту среду рассмотрение кассационной жалобы: процесс против Михаила Ходорковского уже вписан в российскую историю права. Вписан как сенсационный показательный процесс, который по воли власти должен стать примером для других олигархов, но еще и как зловещее предзнаменование для частной экономики, так как собственность - через фактическое огосударствление жемчужины ЮКОСа, "Юганскнефтегаза" - снова перешла в руки государства.

Российский президент Владимир Путин назвал процесс против Ходорковского свидетельством того, что в России действуют принципы правового государства и "независимая" юстиция. Однако на самом деле принципы правового государства, зафиксированные в конституции, мало что значат в системе Путина. Вместо разделения властей появилась "интегрированная власть", президентская "вертикаль власти". Прокуратура и суды превратились в прислужников безжалостной "диктатуры закона". Они уже давно стали двумя столпами авторитарного режима, призванными затыкать рот оппозиции, независимым губернаторам и ученым.

Обвинение в государственной измене

Так, пресловутые силовики, представители могущественных органов безопасности, благодаря тесным контактам с юстицией в любой момент могут пресечь деятельность своих политических противников - как в случае Михаила Ходорковского, который финансировал оппозиционные партии. Бывший глава ЮКОСа может утешаться тем, что бывший премьер-министр Михаил Касьянов тоже оказался на мушке у прокуратуры. Касьянов критиковал не только враждебную демократии политику Путина, он еще и намекнул, что может выставить свою кандидатуру на президентские выборы 2008 года. Вслед за этим прокуратура возбудила уголовное дело, обвинив Касьянова в незаконном присвоении государственной дачи. Касьянов смело высказывает критические замечания. Как и Ходорковский, который из тюрьмы готов возглавить оппозицию, он бросает вызов режиму, использующему прокуратуру для борьбы с политическими оппонентами.

В отношении руководителей регионов угроза возбуждения уголовного дела, а также тщательно подобранный или сфабрикованный "компромат" тоже не редкость. Эта практика достигла своего расцвета в 2004 году. Суды использовались для того, чтобы решать политические проблемы, контролировать фирмы или выкидывать неугодных кандидатов из предвыборной гонки. Правда, эта тактика не всегда оказывалась успешной в отношении губернаторов регионов, богатых сырьевыми ресурсами. Например, Дмитрий Аяцков, глава Саратовской области, согласился оставить свою должность только после того, как ему был предложен пост посла в Белоруссии.

Иногда злоупотребление юридическими инструментами приводит к гротескным перекосам. В райцентре Ковров случилось так, что восемь депутатов городской думы, где их всего 21, оказались в тюрьме. Мэр города сфальсифицировал против них обвинения, опираясь на поддержку коррумпированных милиции, прокуратуры и суда. Тогда как прокурор никак не мог объяснить, почему именно Ковров превратился в гнездо криминала, представитель организации Human Rights Watch нашел этому хорошее объяснение: дело в системе "интегрированной власти", а точнее - в отсутствии разделения властей. На самом деле эта волна адресов была ответом мэра городскому совету, который обвинил его в коррупционных отношениях с тремя оборонными предприятиями.

Как правило, в случае травли исполнительная власть выбирает направление, прокуратура берет на себя роль режиссера, а правосудие - послушного исполнителя. В наибольшей степени принцип независимости юстиции нарушают процессы по "шпионским делам". При этом чаще всего к манипулированию судами и присяжными прибегает ФСБ, преемница КГБ. Жертвами становятся журналисты и ученые, которые поверили в то, что с принятием новой российской конституции советские порядки остались в прошлом.

Александр Никитин, бывший капитан дальнего плаванья и защитник окружающей среды, был арестован ФСБ в 1995 году по обвинению в "государственной измене", он якобы выдавал иностранцам государственной тайны. На самом деле он лишь передавал материалы, уже опубликованные в открытой печати. Конституционный суд подтвердил его право распространять эту информацию, и впервые в истории России дело, возбужденное ФСБ по обвинению в "государственной измене", закончилось оправдательным приговором. Это была эра Ельцина, и юстиция еще сражалась за свою независимость.

Военному журналисту и экологу Григорию Пасько ФСБ в 1997 году предъявила обвинение в шпионаже в пользу Японии. Он опубликовал статью о сбрасывании радиоактивных отходов в Японское море и при этом сотрудничал с японскими средствами массовой информации. Его процесс вылился в одиссею заключения, оправдательного приговора, обвинительного приговора, нового заключения и вынесения второго приговора. Эти перипетии и различные обоснования судебного решения ярко высветили советский менталитет, особо живучий среди сотрудников спецслужб, практику бессовестной фальсификации и демонстрацию силы. Кроме прочего, процесс был призван продемонстрировать недремлющую бдительность азиатскому соседу России.

На основании аналогичных мотивов несколько лет спустя обвинение в шпионаже в пользу одной китайской компании было предъявлено специалисту по спутниковым технологиям из красноярского университета Валентину Данилову. Он тоже передал иностранцам давно опубликованные материалы и сначала, в 2003 году, был оправдан судом присяжных. Однако шестью месяцами позже Верховный суд отменил приговор. В ходе второго процесса, который проходил осенью 2004 года за закрытыми дверями, председательствующий судья запретил адвокатам приводить доказательства, свидетельствующие о том, что с информации, переданной китайцам, гриф секретности был снят десять лет назад. Присяжные заседатели были избраны по указке ФСБ, и суд приговорил Данилова к 14 годам заключения.

Еще более гротескным является дело Игоря Сутягина. Ученый, специалист по контролю над вооружениями из Института США и Канады РАН, летом 2004 года был приговорен к 15 годам заключения - за "измену родине в форме шпионажа". Он тоже передавал американским компаниям исключительно открытую информацию. Тем не менее один генерал ФСБ посчитал, что для изобличения Сутягина достаточно уже самого выбора материала; речь, сказал он, идет о таком преступлении, как "аналитический шпионаж".

В последнее время в роли агрессивного авангарда этой "диктатуры закона" выступают, прежде всего, прокуроры. Прокуратура, предполагают эксперты, даже встала во главе самой консервативной части силовиков и нацеливается на очередных олигархов, губернаторов и даже умеренных силовиков, то есть уже достигнута такая концентрация власти, которой вряд ли можно что-нибудь противопоставить.

Вопиющие отношения

Однако Конституционный суд еще не стал ручным. Сотрудник Путина Дмитрий Козак, который работает над судебной реформой, при каждом удобном случае обличает продажность судей и критикует вопиющие отношения в органах юстиции. Отдельные отважные судьи тоже отказываются подчиняться диктату прокуроров и всемогущих председателей судей. Московские судьи Александр Меликов и Ольга Кудешкина публично воспротивились опеке председателя городского суда, Кудешкина даже написала открытое письмо Путину; за это они лишились своих постов.

В годовщину нападения на школу номер один в Беслане комитет "Матери Беслана" со своей стороны обратился к президенту с открытым письмом в последней попытке узнавать правду о провальной операции по спасению заложников. Ведь государственная прокуратура и спецслужбы постарались сделать все, чтобы скрыть факты. Все же "Матерям Беслана" удалось вынудить самого заместителя генерального прокурора Николая Шепеля к признанию страшных ошибок, более того, они открыто поставили вопрос об ответственности власти вплоть до самого президента.

Дискуссия о затушевывании ответственности начала приносить первые плоды. "Матери Беслана" довели до сознания общественности то, что "диктатура закона" построена на песке, что доверие общества к правосудию упало до рекордных глубин. А в результате - таков горький итог - государство уничтожает само себя.

Маргарета Моммзен до ухода на пенсию была профессором-политологом в университете Мюнхена