Капиталистический хаос ельцинской эпохи позади, но другие тревожные тенденции набирают темпы

На седьмом этаже небоскреба, который возвышается на юге Москвы, вся стена увешана экранами с электронными данными. У компьютерных терминалов операторы следят за потоком прибыльной экспортной продукции России. Это центр управления "Газпрома", российского государственного энергетического конгломерата - место, из которого, если вы Дик Чейни или русофоб из его племени, Кремль намеревается управлять Европой, а может, и целым миром. Нажатие кнопки здесь может поставить какую-нибудь страну на колени, как в кошмарном сне, или, по крайней мере, заставить ее граждан дрожать от холода, перекрыв им подачу газа.

Около 40 экспертов по России - журналисты, ученые и политологи из Европы и США - на прошлой неделе получили редкую привилегию доступа в святая святых "Газпрома". Уже третий год Россия приглашает так называемый дискуссионный клуб "Валдай" на встречи, которые завершаются кульминацией трехчасового интервью с Владимиром Путиным.

Россия хотела дать нам понять, что в ее планы не входит шантаж. Производители энергетики нуждаются в клиентах, готовых на заключение долгосрочных контрактов, не меньше, чем потребители энергетики нуждаются в гарантии поставок. Путин опроверг даже характеристику России как "энергетической сверхдержавы", сказав, что эта формулировка "нарочито вбрасывается в общественное сознание и в средства массовой информации, чтобы напомнить о "злобном Советском Союзе".

У экранов в центре управления "Газпрома" определенно создается образ скорее Гулливера, чем Голиафа. Сеть трубопроводов связывает Россию с Европой. Почти нет трубопроводов, ведущих на восток. Страхи, что Россия может подвести Европу и перенаправить поставки газа в Азию, абсурдны. Хотя Путин говорит, что Россия планирует увеличить экспорт энергии в Азию в десятки раз к 2020 году, это составит всего 30%, а 70% все равно будут приходиться на Европу.

Второй посыл, который был донесен до нас, это то, что переход России к западному капитализму далек от завершения. Текущее сочетание государственного контроля и регулируемых цен на энергетику не скоро завершится, как и стремление правительства удерживать под контролем стратегические активы. Трубопроводы не будут продавать иностранцам, которые просто извлекали бы из них огромные прибыли, говорит Путин. Назначение кремлевских чиновников в советы директоров газовых и нефтяных компаний является шагом к лучшему корпоративному управлению, а не от него, поскольку олигархи, захватившие контроль над активами бывшего Советского Союза в 1990-х, в массовом порядке уклонялись от налогов.

В то же время Кремль хочет настолько быстро, насколько это политически возможно, двигаться к введению на территории России и бывших союзных республик рыночных цен на энергоносители. Они находят курьезным, что Запад одновременно требует от Москвы, чтобы она устанавливала более высокие цены, и обвиняет ее в запугивании за то, что, когда в прошлом году Украина отказалась подписывать новый контракт по истечении старого, Россия перестала поставлять ей газ.

Внутри России "Газпром" пока не торопится вводить повышение цен, опасаясь социального взрыва. За последние 15 лет российским потребителям и так пришлось пережить ряд ударов - гиперинфляция 90-х, банковский кризис 1998 года, резкое повышение цен на жилье, авиаперелеты внутри страны и городской транспорт.

Восстановление Путиным сильного российского государства и отстаивание им национальных интересов, после регулярного унизительного прозападничества Ельцина, являются ключом к его успеху в рейтингах. Причины беспокойства заключаются в другом.

Он продолжает насаждать центральный контроль на всех уровнях политики, очевидно для того, чтобы иметь возможность подавлять протест, вместо того чтобы реагировать на него. В 2004 году российский парламент существенно ослабили "реформы", которые возвели для мелких партий и независимых кандидатов серьезные барьеры, мешающие им попасть в Думу. Крупнейшая оппозиционная партия коммунистов потеряла многих своих сторонников, когда Путин шесть лет назад оккупировал их "национал-патриотическую" территорию.

Сегодня, с приближением парламентских выборов, которые состоятся в следующем году, Кремль пытается манипулировать тремя небольшими партиями, которые занимаются вопросами социальной защиты.

Кремль организовал чистки в рядах руководства Партии жизни, Партии пенсионеров и партии "Родина", в результате которых у руля там оказались сторонники Путина, а потом поспособствовал слиянию трех партий в одну. Новое образование еще не имеет своего имени, но в Москве уже шутят, что название "Партия жизни пенсионеров на родине" было бы слишком жестоким выбором, поскольку оно ни у кого не вызывает никаких добрых чувств.

Не менее тревожной является тенденция сдвига в сторону "маркетизации" в системе образования и здравоохранения в России. Всеобщие и обязательные бесплатные системы развалились. Сфера здравоохранения потерпела особенно серьезный ущерб. Введение оплаты медицинских консультаций, операций и содержания в индивидуальных палатах раскололо ее на две части. Советская практика небольших "подарков" врачам превратилась в фактически обязательные поборы.

В рейтинге 192 стран-членов Всемирной организации здравоохранения Россия занимает 127-е место и 75-е по суммам, выделяемым государством на здравоохранение.

Путин признает, что система здравоохранения в кризисе, особенно его тревожит снижение уровня рождаемости и средней продолжительности жизни. Он сделал образование и здравоохранение двумя из четырех "национальных проектов". Проблема в том, что для проблем такого масштаба реакция довольно сдержанная, и в том, как именно расходуются государственные средства.

Для текущей потоком в страну прибыли от торговли энергоресурсами Путин создал стабилизационный фонд, и его советники утверждают, что эти средства не будут использованы для краткосрочных финансовых инъекций на социальные расходы. Система "детских сертификатов" - это не только высокие выплаты матерям при рождении ребенка, но и специально выделенные деньги для беременных женщин, идущие на оплату услуг роддомов, то есть фактически субсидирующие новую рыночную систему здравоохранения. "Зачем ломать старую советскую систему вместо того, чтобы ее улучшать?" - спрашивает Леонид Рошаль, глава недавно сформированной президентской комиссии по здравоохранению.

С приближением последнего года Путина в должности президента можно отдать ему должное: после капиталистического хаоса ельцинской эпохи он сумел восстановить в стране стабильность. Однако он мало что сделал для искоренения "культуры алчности", появившейся в начале 90-х годов, когда обладатели чего бы то ни было - природных ресурсов, недвижимости, профессиональных навыков или должности в милиции или других государственных органах, стремились извлечь из этого неправедную прибыль.

"В 1990 году всего трое или четверо моих сокурсников по экономическому факультету МГУ пошли работать в госструктуры. Остальные ушли в бизнес, делать деньги, - сказал мне на прошлой неделе один российский банкир. - А сейчас на государство идут работать 70%. Там можно заработать больше денег". Наследие Путина могло бы быть более впечатляющим, чем это.