После террористических нападений сентября 2001 года на Нью-Йорк и Вашингтон прошло уже пять лет, но, похоже, политические руководители с тех пор лишь очень немногое узнали о механизме функционирования террористических ячеек и их слабых местах. Администрация Буша по-прежнему использует выражение "война с терроризмом" и ведет себя так, словно речь действительно идет об обычной войне, в которой одно правительство сражается против другого. Однако за пять лет военных усилий стратегии, основанные на установлении единого противника, лишь ухудшили ситуацию. Настало время понять, что на наших глазах складывается новая модель конфликта.

Чтобы парадигма "войны" работала, администрация Буша указывает на "Аль-Каиду" как на конкретного врага. В действительности главного организатора или спонсора террористической деятельности не существует. Теракты в Мадриде, на Бали и в Лондоне, а также многочисленные террористические заговоры, раскрытые в США и Великобритании, характеризовались отсутствием централизованной организации. Заговоры возникали автономно друг от друга, и их участники использовали те ресурсы, какие имелись в наличии, часто - внутри страны, выбранной в качестве мишени.

Этим мелким операциям не хватало и единой внутренней схемы. У каждой ячейки и у каждого террористы могут быть свои мотивы. Ими могут двигать жажда наживы или стремление к власти, политические и религиозные соображения, они могут руководствоваться ненавистью или стремлением всех напугать. Кроме того, между звеньями организационной цепочки или ячейками просматриваются значительные различия в уровне риска, в принципах компенсации, в императивах. Классические военные модели имеют целью обезглавить то, что в данном случае "головы" не имеет.

Характеристики этой новой структуры уже изучены, правда, в совершенно ином контексте. Терроризм является насильственной версией "мобильного виртуального предприятия". Виртуальное предприятие - это небольшая группа, которая самостоятельно вырастает в организацию, достаточно крупную для осуществления коллективного намерения.

Виртуальные предприятия в высшей степени склонны к новациям, и в бизнесе они, бесспорно, являются единственной системой, способной эффективно производить уникальный продукт. Ярчайший тому пример - кинематографическая индустрия. Безусловно, это - коммерческая модель будущего.

Прибыли виртуальных предприятий - следствие их невысокой стабильности. В настоящее время основная часть стоимости продукта идет на финансирование громоздкой и неэффективной организации, которая его произвела. Творчеством и решением проблем практически всегда занимаются мелкие предприятия, и только потом их достижения "интегрируются" большими компаниями с дорогой инфраструктурой, которые удерживают за собой большую часть прибылей.

Эта модель является фундаментом сегодняшнего делового мира, для которого централизация была излюбленной оборонительной стратегией. Когда вы покупаете машину у General Motors, 80 центов с каждого доллара возвращаются GM, которая ведет дела практически самостоятельно. Мелкие поставщики дают вам 80% стоимости и инноваций, но получают только 20% от цены.

По иронии судьбы, глубокие исследования альтернативных моделей финансировались американским министерством обороны, которое, будучи крупнейшим в мире покупателем сложной техники, хотело иметь товары лучшего качества, более дешевые и в большом количестве. Эти исследования помогли выявить условия и стартовые механизмы, способствующие автономному созданию небольших групп с краткосрочными интересами, позволяющими им вести себя как крупные предприятия. К несчастью, эта исследовательская программа была свернута раньше, чем сделанные открытия стало возможно применить в мире бизнеса - и свернута она была явно потому, что угрожала крупным фирмам.

Часто забывают, что министр обороны США Дональд Рамсфельд отказался от комфортабельной жизни на пенсии ради того, чтобы преобразовать американскую армию в менее крупную и более мобильную силу, используя некоторые из упомянутых идей. Но организация вторжения в Ирак (Рамсфельд считал, что в ней должно было участвовать меньшее число солдат) говорит о недостаточном понимании сущности этих систем. Войска были введены в расчете на гибкий "вход" и такой же гибкий "выход", а администрация Буша в конечном счете использовала их для оккупации "по старинке".

Террористы оказались талантливее в освоении моделей распределенных операций. В мусульманском мире появляется масса стратегических исследований на тему джихада. На Западе известна разве что книга "Управление жестокостью" (Management of Savagery), да и то лишь потому, что она была переведена и опубликована.

Эти книги (и тенденции, о которых они свидетельствуют) становятся все менее догматичными и все более изощренными в плане освоения современных методов управления. В этих исследованиях явно присутствуют достижения молодой науки менеджмента виртуальных предприятий, описывающие, как подпитывать и поддерживать самоорганизующиеся ячейки.

Первый урок для западных руководителей, возможно, заключается в том, что виртуальные предприятия опираются на культуру доверия. Некоторые виды доверия могут чаще базироваться на искусственном понятии "не-мы", чем на истинных ценностях и непосредственном опыте. Вот почему действия администрации Буша лишь усиливают динамизм террористического виртуального предприятия. Бушевская риторика на тему "мы и они" недвусмысленно определяет "другого" и позиционирует его в качестве скрепляющего "наши ряды" врага. Его "военный" подход помогает исламским террористам рассматривать Запад как такую же единую и злонамеренную силу.

В будущем модель виртуального предприятия будет определять способ заниматься бизнесом, вести войны и - безусловно - управлять работой правительственных служб. Она позволит отделить управление финансами от управления производством, обеспечивая ускорение инновациям и экономическому росту. И если западные правительства не придут к глубокому пониманию механизма функционирования этих структур, у них не будет никаких шансов победить мобильное террористическое предприятие.

Автор статьи - старший научный сотрудник Sirius-Beta Corporation, бывший сотрудник Агентства перспективных научных проектов министерства обороны США.