Спустя год после его прихода к власти - сначала как исполняющего обязанности президента, а затем как избранного российского лидера - Владимир Путин и Россия многое потеряли как в глазах мирового сообщества, так и в глазах своих собственных граждан.

Действительно, в России вновь отмечается промышленный рост и рост доходов, однако пока неясно, вызван ли он эффективностью производства или, главным образом, высокими ценами на нефть, крупнейшим экспортером которой является Россия. Даже при таких благоприятных условиях, которые сложились в последние месяцы 2000 года, уровень инфляции составил примерно 20%. Снизились детская смертность и нищета, хотя около трети населения страны живет ниже официального уровня бедности. Возрос объем иностранных инвестиций, и все же он находится на очень низком уровне по сравнению с бывшими советскими вассалами, такими как Польша и Венгрия. Несмотря на усилия по улучшению правовых условий для ведения бизнеса в России и введение единой ставки подоходного налога, утечка капитала продолжает расти. Валютные резервы страны увеличиваются, что позволяет правительству говорить о платежеспособности России, однако эту хорошую новость омрачает опасно несерьезное отношение к выплате огромного долга Парижскому клубу.

В то время как бывший президент Борис Ельцин боролся в Москве с коммунистами, регионы превратились в независимые вотчины. Теперь же широко разрекламированное усиление власти центра в регионах привело к результатам, которые можно назвать в лучшем случае противоречивыми. Наиболее наглядный провал эти попытки потерпели на Дальнем Востоке, где продолжается бесконтрольное правление губернатора Александра Наздратенко. Партизанская война в Чечне приобрела хронический характер - еженедельно там убивают очередного правительственного чиновника, видного сторонника примирения или совершается другой жестокий теракт.

В этих условиях можно только удивляться, что популярность Путина все еще высока (от 68% до 70%)- это в значительной степени объясняется повышением пенсий и зарплат госслужащим. Остальные инициативы Путина почти не пользуются поддержкой. Согласно опросам, проведенным таким авторитетным органом, как ВЦИОМ, лишь 3% опрошенных благоприятно отзываются о его судебной реформе, и 16% одобряют действия президента на международной арене. Самым запомнившимся событием прошлого года россияне назвали не президентские выборы или реформы Путина, а катастрофу АПЛ "Курск".

Еще более примечательно то, что после года правления Путина никто не может сказать, кто же он в действительности. В то время как 21% считает его "патриотом", то есть политиком, отстаивающим национальные интересы, приблизительно столько же респондентов называют его "демократом" - это понятие отождествляется с либеральными реформаторами эпохи Ельцина и не очень популярно в нынешней России. Очень незначительное число россиян - 3%-4% - считают его социал-демократом, либералом или консерватором. Большинство же - примерно треть респондентов - считает, что Путин является государственником, то есть сторонником сильного государства. Чуть меньше трети россиян признается, что не может отнести своего президента ни к одной части российского политического спектра.

Если смотреть из-за пределов России, то открывающаяся картина тоже выглядит фрагментарной и противоречивой. Явно являясь сторонником монетаристской, либеральной экономической политики, предусматривающей сокращение налоговой ставки до уровня 13%, о котором другие могут только мечтать, Путин проявляет избирательную благосклонность к коммунистическому прошлому, добиваясь принятие в качестве государственного гимна России старого сталинского гимна. Он заигрывает с президентом Ирака Саддамом Хусейном; по имеющимся сведениям, он готов продать ракеты, подлодки и ядерные технологии Ирану; он заявил о намерении поддерживать хорошие отношения с Кубой и выступил за создание региональных альянсов с Индией и Китаем. Но в то же время Путин выступает за партнерство с США, рассматривает Россию как естественную часть новой Европы и призывает иностранцев инвестировать свои средства в Россию всякий раз, когда посещает одну из стран "большой семерки".

Находясь на короткой ноге с премьер-министром Тони Блэром и отмечая Рождество с четой Шредеров, Путин в то же время вполне открыто демонстрирует свою нелюбовь к политической оппозиции и независимой прессе. Однажды он даже обвинил российские СМИ в трагедии "Курска". Несмотря на опровержения, с которыми Путин выступает за рубежом, тщательно продуманные нападки президента на прессу сподвигли Генпрокуратуру начать охоту на крупнейшие российские медиа-компании. Не считая медиа-магната Владимира Гусинского, неблагоприятная для СМИ атмосфера проявляется в отсутствии хотя бы одного проблемного, не говоря уже о нелицеприятном, вопроса со стороны российских журналистов на пресс-конференциях Путина. Эти и другие подобные сигналы, которые Путин подает бюрократам советской эпохи, до такой степени воодушевили старую гвардию, что представители антикоммунистической оппозиции среди интеллигенции почувствовали, что им ничего не остается, кроме как стиснуть зубы и поднять вверх руки.

Но тогда, быть может, Путин - авторитарный волк в овечьей шкуре, генерал Аугусто Пиночет с человеческим лицом, как называют его многие комментаторы? И все же даже эта картина, напоминающая времена холодной войны, не охватывает все его достижения: укрепление правовой системы, особенно судов (зарплаты российских судей были повышены, чтобы те не прибегали к посторонним источникам доходов); сокращение правительственного аппарата и возможностей для взяточничества (единая ставка подоходного налога и рационализация таможенных сборов наносят реальный удар по коррупции в правительстве); серьезные усилия по восстановлению баланса между центральной и местными властями в регионах; сокращение численности армии и осуществление военной реформы, целью которой является преобразование огромной советской военной машины в компактную современную армию.

Можно ли в таком случае понять Путина, проанализировав его действия в каком-то одном вопросе? Безусловно, можно, если мы обратимся к недавнему закону Путина о государственной символике, одобренного российским парламентом подавляющим большинством голосов: лучшего примера не найти. Этими символами стали двуглавый орел - классический герб московских царей 15 века, имперский триколор 18 века, больше ориентированный на Запад, а также сталинский гимн, вызвавший досаду среди антикоммунистически настроенных представителей российской интеллигенции. Будто этого было недостаточно, вооруженным силам было разрешено сохранить красный флаг и обращение "товарищ".

Подобное сочетание символов на первый взгляд не имеет смысла. Но посмотреть на него, как на смесь постмодернистских архитектурных стилей, то картина начнет проясняться. Представим Россию постмодернистским зданием. Его фундамент позаимствован у устоявшихся, неоклассических традиций Уолл-Стрит. Наверху его находится современная европейская конструкция, увенчанная шпилем, взятым у сталинских небоскребов в стиле барокко. На шпиле - двуглавый орел на развевающемся западном демократическом триколоре вместе со знаменем, когда-то развевавшимся над Кремлем, а в конце Второй Мировой войны водруженным над немецким Рейхстагом. Внутри орла спрятано устройство, воспроизводящее старый советский гимн, который на этот раз воздает хвалу не Ленину или Сталину, а хранимой Богом России.

Возможно, путинская Россия ведет себя непоследовательно, однако в постмодернистском, постидеологическом трехмерном мире этот набор весьма похож на систему.

Грегори Фрейдин - профессор и председатель славянского факультета Стенфорского университета.