Во времена ГДР Маттиас Варниг был офицером "Штази", потом представителем банка, а сегодня он возглавляет Nord Stream AG, компанию по строительству балтийского газопровода. С Владимиром Путиным у него налажен отличный контакт. Он знаком и с Герхардом Шредером

Маттиас Варниг умеет решать щекотливые вопросы. Раньше он был сотрудником "Штази". Сегодня он строит балтийский газопровод, ведущий из России в Германию, что так не нравится Польше.

- Господин Варниг, у вас дома газовая или электрическая плита?

- Честно говоря, электрическая.

- А почему? Не доверяете газовым поставкам из России?

- Нет, это просто совпадение. В Брайсгау, где сейчас живет моя семья, в нашем доме нет газопровода.

- Ну, тогда вам повезло. Россия после многодневной блокады только в среду возобновила поставки нефти на Запад. Такое может случиться и с газом, так ведь?

- Исходя из опыта работы в "Газпроме" и сотрудничества с ним, могу утверждать, что эта компания заинтересована в соблюдении своих договорных обязательств относительно поставок. Я так же не стал бы исходить из того, что транзитные страны из-за долгих переговоров по принятию рыночных цен, которые все еще находятся ниже западноевропейского уровня, станут препятствовать прохождению сырьевых ресурсов. Кроме того, что касается газа, то существуют две большие ветки и достаточное количество хранилищ.

- Защитит ли нас ваш балтийский газопровод в будущем от таких неприятных сюрпризов? Это же будет прямым сообщением, которое будет не так просто прервать, если, допустим, взгляды Белоруссии и Москвы не совпадут.

- Наш газопровод, будучи составной частью трансъевропейской сети и дополнительной новой транспортной артерией, внесет вклад в безопасность обеспечения. Он покроет не только растущий спрос, но и создаст прямое соединение между российскими газохранилищами и европейской сетью. Поставщики и покупатели, которые инвестировали много денег в это совместное предприятие, заинтересованы в стабильных поставках.

- В будущем компания Nord Stream будет играть центральную роль в поставках газа в Европу. А что если российская сторона по тем или иным причинам закрутит для нас газовый вентиль?

- Да, что будет если... С другой стороны, я не вижу разумных причин, по которым Москва стала бы рубить сук, на котором сама сидит.

- А если в ветке газопровода возникнет пробоина? Это возможно?

- Запланировано строительство двух веток в рамках одного проекта. Кроме того, как и при строительстве других подобных веток, на случай аварии предусматриваются меры, обеспечивающие безопасность поставок и предотвращающие загрязнение окружающей среды.

- Экс-канцлер Герхард Шредер получил хорошо оплачиваемую работу в компании, крестным отцом которой выступил он сам, будучи главой правительства. С пониманием ли вы относитесь к тому раздражению, которое существует в этой связи в Германии?

- Нет. Шредер не был основателем проекта, а способствовал его воплощению в жизнь вместе с президентом Путиным. Проект по строительству газопровода разрабатывался тремя частными компаниями. Идея о назначении Шредера председателем наблюдательного совета компании возникла уже тогда, когда он покинул пост канцлера.

- В Москве вас считают хорошим, даже очень хорошим знакомым Путина. У вас есть номер его мобильного телефона?

- Конечно, нет. И вообще, я не хотел бы говорить на эту тему.

- Помните ли вы вашу первую встречу?

- Этого я никогда не забуду. Мне нужна была его подпись, как заместителя мэра Собчака по международной деятельности, под лицензией на открытие представительства. А поскольку я долгое время не мог попасть на прием к Путину, а глава Dresdner Bank требовал этот документ до конца года, как-то утром взяв с собой переводчицу - тогда я еще плохо говорил по-русски - я направился, прихватив с собой еду, в городскую администрацию. Я объяснил секретарше Путина, что я не уйду, пока не поговорю с ее начальником. После многочасового ожидания мне удалось попасть к нему на прием.

- А как Путин отреагировал на ваше упорство?

- Я изложил обстоятельства своего дела по-немецки и попросил переводчицу перевести. Однако почти сразу Путин предложил общаться по-немецки, не тратя времени на перевод. Он сразу понял, какое значение может иметь открытие представительства западного банка для города.

- Он вам доверяет?

- Это лучше спросить у него.

- Для вас этот переход имел особое свойство. Как пишет Spiegel, будучи сотрудником "Штази", вы были задействованы в шпионаже против своего нынешнего работодателя. Так ли это?

- Сейчас уже перестало быть тайной то обстоятельство, что я был сотрудником сектора науки и техники Главного управления разведки при министерстве госбезопасности, так это называлось тогда. В нашем ведении были все крупные западногерманские компании и все банки.

- С вами часто сегодня говорят на эту тему?

- В России это не играет большой роли, поскольку отношение к тому времени здесь несколько отличается от позиции в Германии.

- В том числе и потому, что президент Путин сам бывший сотрудник спецслужб?

- Одно с другим никак не связано. Возможно, это просто одинаковый жизненный опыт. То, что ты работал в системе, в которую ты все же когда-то верил, был ее частью, а потом был вынужден пережить ее неминуемый и закономерный крах. Когда мы встретились впервые, каждый из нас пытался найти свои ответы на вопросы из прошлого и каждый стоял в начале новой страницы жизни, а будущее было непредсказуемым.

- Ходят слухи, что вы знакомы с Путиным с тех времен, когда Путин был агентом КГБ в Дрездене.

- Это не так.

- А как вы попали в Dresdner Bank?

- Я был в правительстве Модрова, когда начались переговоры с ФРГ по экономическому и валютному союзу. В конце этих переговоров один из членов правления Dresdner Bank, ответственный за ГДР, спросил меня о моих постгэдээровских планах на будущее. А планов у меня не было. Позднее я был приглашен на собеседование в Dresdner Bank, после которого я получил приглашение на работу, а в мае 1990 года я с чемоданом уже направлялся во Франкфурт-на-Майне.

- Вы сразу раскрыли свои карты относительно вашего прошлого в "Штази"?

- Это случилось несколько позднее.

- Это, очевидно, не привело к краху вашей карьеры? А все могло бы закончиться не так хорошо.

- Это верно. Я с уважением отношусь к принятым тогда решениям, к тому доверию, которое мне было оказано.

- Звучит несколько театрально.

- Но это мои ощущения.

- Вы уже давно в России?

- После петербургского периода я приехал сюда снова в 1997 году.

- Как бы вы описали российскую деловую жизнь?

- Деловой мир сильно изменился по сравнению с 90-ми годами. Тогда деловые отношения еще сильно зависели от личных контактов. Сегодня все на современном уровне, а менеджмент многих российских компаний по своей эффективности не уступает менеджменту западных фирм. Однако здесь отношения и связи рассматриваются в перспективе, и нужно быть очень выносливым. Самое ценное, чего можно сегодня добиться, это доверие российских партнеров. А им нельзя злоупотреблять.