В начале этого месяца в Москве проходил конгресс Всемирной газетной ассоциации. Президент этой организации Гэвин О'Рейли с сожалением отозвался о подавлении российским правительством свободы прессы. Тогда президент Путин взял слово, чтобы ответить на это. Ситуация в СМИ, сказал он, изменилась к лучшему, а не к худшему: "В России из года в год создаются все более благоприятные условия для развития средств массовой информации. Господин О'Рейли сказал о растущем присутствии государства в средствах массовой информации. У меня другая информация по этому вопросу".

Своим лицемерием и полной неубедительностью заявление Путина напомнило самые топорные образчики советской пропаганды. В действительности не только иностранные обозреватели, но и российские профессионалы от журналистики глубоко озабочены усиливающимся государственным контролем над средствами массовой информации. Осенью 2004 года несколько членов Российской телевизионной академии подписались под письмом, в котором утверждалось, что "российское телевидение сегодня не свободно. Вместо оперативной и объективной информации нам пытаются навязать официоз. Вместо свободных дискуссий - пропаганду. Фактически на телевидении установлена цензура и, что еще хуже - запретами на профессию и ликвидацией некоторых программ, - самоцензура".

Путин видит это иначе. "В нашей стране по-прежнему в большой цене талант, честность, журналистская смелость", - заявил он на конгрессе журналистов.

Кстати о таланте: лучший телеведущий России Леонид Парфенов, лучший редактор газеты Раф Шакиров и лучший редактор журнала Сергей Пархоменко (мы вместе с ним основали еженедельник, который в 2001 году перешел к государственной монополии "Газпром") были вынуждены прекратить свою работу, как и многие другие видные профессионалы СМИ. Одной из последних стала Ольга Романова, горячая и резкая ведущая политической программы. Она была уволена сразу же после того, как небольшой телеканал, на котором она работала, по указке Кремля сменил владельца. Некоторые из уволенных вообще ушли из журналистики. Другие перешли на работу в издания с гораздо меньшей аудиторией.

Чтобы заметить вмешательство власти в дела СМИ при Путине, достаточно просто проследить за изменениями в новостях за последние годы. Из множества трагедий, постигших российский народ за годы президентства Путина, самыми тяжелыми стали катастрофа подводной лодки "Курск" в 2000 году, захват заложников в московском театре в 2002 году и захват террористами школы в Беслане в 2004 году.

В 2000 году освещение катастрофы с "Курском" было профессиональным и последовательным. И телевизионные службы, и печатная пресса делали все, чтобы предоставить правдивую и всестороннюю информацию и осветить то, что власть пыталась скрыть. Представители военных и гражданских властей были вынуждены выступать в прямом эфире "живьем". Когда они пытались уйти от ответственности, их ложь, попытки что-либо умолчать и противоречащие друг другу заявления тут же во всей красе представали перед гневной нацией.

Путин тогда не постеснялся выразить свое недовольство работой журналистов. Он открыто обвинил владельцев СМИ в том, что они способствуют разрушению армии. Однако в тот момент он мало что мог сделать: пресса, сохранив импульс, полученный в период президентства Ельцина, была тогда все еще по большей части независимой.

Но уже ко времени захвата террористами московского театра и взятия в заложники 900 человек, государство как следует поработало над восстановлением своего контроля над телевидением. Но, по крайней мере, на одном канале, НТВ, еще сохранялись высокие профессиональные стандарты и журналистский запал. Канал начал свое расследование хода неудачной операции по освобождению здания, в результате которой в самом центре Москвы погибло 129 человек. Журналисты канала мало что могли сделать, но, во всяком случае, зрители могли своими глазами убедиться, что власть препятствует работе журналистов. Что сделал Путин? Он обвинил журналистов в низменных побуждениях. Они просто пытаются прославиться, сказал он, делая себе имя на чужой крови. Через несколько месяцев главу НТВ вынудили уйти в отставку.

К 2004 году установился полный государственный контроль. Телевизионное освещение трагедии Беслана прекратилось после окончания операции, проведенной на третий день после кошмарного террористического акта, в результате которого погиб 331 человек, причем половина из них - дети. Ни один высокопоставленный чиновник - ни из спецслужб, ни из армии, ни откуда-либо еще - не выступил в эфире и не объяснил, что происходит. По сей день неизвестно, кто конкретно отвечал за проведение операции.

Думская комиссия по расследованию просто игнорировала многое из того, что обнаруживалось в леденящих кровь свидетельствах очевидцев, в том числе, звучавших в процессе суда над единственным выжившим террористом. Сам суд в прессе толком не освещается.

К исходу четвертого года президентства Путина телевидение уже полностью приручили и поставили под жесткий государственный контроль. Ничто не осталось без присмотра: даже политические ток-шоу, которые, казалось бы, должны идти в прямом эфире, редактируются, чтобы на экран не попало ничего неожиданного или нежелательного. И с какого бы высокого уровня ни прозвучала критика России во время саммита стран "большой восьмерки", который состоится в Санкт-Петербурге в следующем месяце, аудитория крупных российских телеканалов об этом вряд ли узнает.

После бесланской трагедии Кремль распространил свой контроль и на более мелкие СМИ, такие как небольшие телеканалы и печатные издания. Некогда уважаемая ежедневная газета "Известия" была куплена "Газпромом".

В последнее время упорно ходят слухи о том, что следующей жертвой станет издательский дом "Коммерсант" и его главный бриллиант - газета с одноименным названием. Это самая профессиональная и качественная ежедневная газета в России. Если слухи подтвердятся, то "Коммерсант", вероятно, постигнет та же участь, что и другие СМИ: государство "назначит" лояльного покупателя, чья редакторская политика больше не будет являться источником беспокойства для Кремля.

Помимо "Коммерсанта" остались и другие более мелкие источники, сохранившие независимую позицию. Но они едва ли могут противостоять монополии Кремля в основных СМИ. Государственные информационные телеканалы доступны для 100% российской аудитории, в то время как у независимых источников тираж ограничен. Более того, Кремль позаботился о дистанцировании национального телевидения от независимой прессы: в официальных репортажах не встречается ни их материалов, ни персонажей.

Сегодняшний Кремль ничто не сдерживает. Ни внутри страны, ни вне ее нет ничего, что могло бы помешать Путину и его режиму действовать, как заблагорассудится, - в области внутренней политики, прессы или чего бы то ни было.

Маша Липман - редактор журнала Московского центра Карнеги Pro et Contra. Ведет ежемесячную колонку в Washington Post.