Россия входит в число стран мира, наиболее опасных для журналистов, и ни одно из 13 заказных убийств с 2000 года не раскрыто

Раз в неделю Римма Максимова звонит в прокуратуру Петербурга. И каждую неделю она слышит одно и то же. Сотрудники говорят ей, что у них нет новой информации об исчезновении ее сына Максима.

Максим Максимов был ее единственным ребенком. Он стал журналистом, специализирующимся на расследованиях, - талантливым, методичным и уважаемым. В то время, когда он пропал в возрасте 41 года, он работал специальным корреспондентом петербургского еженедельного журнала "Город". До этого он был ведущим репортером Агентства журналистских расследований.

Тогда, в июне 2004 года, Максимов ушел из своей квартиры, явно планируя отсутствовать час или два, но так и не вернулся. Никаких его следов не нашли, никого не арестовали за его похищение или убийство.

Их больше дюжины, журналистов, убитых в России за свою профессиональную деятельность с 2000 года, когда президент Владимир Путин пришел к власти.

Журналисты ищут убийцу коллеги

Меньше двух недель назад журналист Иван Сафронов, освещавший военные проблемы в независимой газете "Коммерсант", выпал из окна четвертого (пятого. Прим. ред.) этажа своего дома в Москве и погиб. По сообщениям Associated Press, Сафронова несколько раз допрашивала Федеральная служба безопасности в связи с его профессиональной деятельностью, но ни разу не предъявила ему обвинения. В первых заявлениях милиции была версия самоубийства, но ее категорически отвергают коллеги Сафронова.

Римма Максимова, в свою очередь, говорит, что давно потеряла надежду, но еженедельные звонки превратились в привычку. По ее словам, за два с лишним года, прошедших с исчезновения Максима, это постепенно вошло в обыкновение, ходя расследование не продвигается и она знает, что ей скажут, раньше, чем наберет номер.

В последний раз Максимова видели 29 июня 2004 года. Прошло несколько дней, прежде чем друзья и коллеги поняли, что он пропал, и написали его матери, которая осталась в Москве.

"Я ждала его звонка, но он не позвонил, - вспоминает Максимова. - Он знал, что я в Москве. Я позвонила своей подруге, он не объявлялся неделю. Я поехала прямо в Петербург и пошла в милицию. Мы вскрыли его квартиру, компьютер работал, радио и магнитофон работали, казалось, что он вышел на несколько минут".

Бывшие коллеги Максимова из Агентства журналистских расследований быстро начали свое следствие. Они знали, что Максимов специализируется на организованной преступности и коррупции высокопоставленных чиновников.

Но, поскольку Максимов был по складу одиночкой и поскольку он часто расследовал несколько дел одновременно, его коллеги столкнулись в своей детективной работе с большими проблемами. Им надо было проделать значительную бумажную работу, чтобы понять, какое расследование могло привести к его смерти.

"Прошли месяцы, прежде чем мы нашли ответ, и он пришел к нам по чистой случайности, когда мы, неизвестно в который раз, перелистывали бумаги в его объемистых папках", - сказал Александр Горшков, заместитель директора агентства.

Проверив несколько расследований и не найдя никаких следов, говорит он, они остановились на его расследовании деятельности милицейского подразделения по борьбе с коррупцией. В статье, написанной незадолго до исчезновения, Максимов утверждал, что, вместо того, чтобы расследовать реальные преступления, подразделение инсценировало фальшивые дела с использованием осведомителя, который участвовал в схеме, чтобы предлагать взятки.

"Он опубликовал статью об их методах, а их методы заключались в том, чтобы провоцировать людей на дачу взяток, - сказала Максимова. - Они создавали ситуацию, когда человек дал бы взятку, а затем появлялись другие подразделения и обнаруживали это. Так и получался высокий уровень успешной борьбы с коррупцией".

Горшков и его товарищи узнали, что в день исчезновения Максимову неожиданно позвонил незнакомый человек, сказавший, что хочет предложить ему внештатную работу. Звонивший заявил Максимову, что хочет создать еженедельник и предлагает ему быть автором.

Но было то, о чем Максимов не знал. Человек, с которым он согласился встретиться, согласно его же расследованию, был тем самым, кто предлагал взятки в случаях милицейских инсценировок.

"Нет тела - нет дела"

Команда Агентства журналистских расследований считает, что Максимова убили в какой-то квартире в Петербурге в день, когда он исчез после приглашения на встречу, а тело вывезли на машине и закопали в лесу за городом. Он также думают, что знают, кто его убил.

"Наши источники описали нам место, где его закопали, но это удаленный район с густым лесом, - сказал Горшков. - Мы съездили туда несколько раз, но пока не смогли найти могилу".

По словам Горшкова, Агентство журналистских расследований опубликовало имя предполагаемого милицейского осведомителя на своем сайте. Но единственной реакцией было недовольство властей Горшковым.

Он говорит, что его вызвали на допрос в прокуратуру Петербурга. "Мне возмущенно заявили, что я поступил неправильно, раскрыв имя агента милиции публично", - сказал он.

Предполагаемый милицейский агент, актер по профессии, иногда снимается в уголовных сериалах на российском телевидении.

Агентство передало всю собранную информацию в прокуратуру, надеясь, что за этим последуют аресты, связанные с исчезновением Максимова.

Но этого не произошло. Иван Кондрат, начальник прокуратуры Северо-Западного федерального округа, заявил, что идет "активное расследование" исчезновения Максимова, но пока подозреваемые не задержаны.

Однако после расследования, начатого Максимовым, три старших офицера милиции ждут суда по обвинениям в коррупции.

"Наше ведомство предъявило подполковнику Михаилу Смирнову и майорам Льву Пятову и Андрею Бочурову обвинения в провоцировании на уголовно наказуемые деяния и даче ложных показаний", - заявил Кондрат, но при этом твердо дал понять, что это не связано с исчезновением и предполагаемой смертью Максимова.

Что же думает журналист Горшков о неспособности властей найти тех, кто похитил и, возможно, убил Максимова?

"С одной стороны, мы можем сказать, что в российских правоохранительных органах явно не хватает компетентных специалистов, - сказал Горшков. - С другой стороны, у людей, которые, как мы подозреваем, несут ответственность за убийство Максима, есть достаточно сильные связи и контакты, чтобы блокировать расследование. И, как выражаются российские сыщики, "нет тела - нет дела"".

13 убийств, ни одного осужденного

В ежегодном докладе Комитета по защите журналистов, опубликованном осенью 2006 года, Россия названа "третьей самой опасной для журналистов страной мира за последние 15 лет, уступающей только охваченным конфликтами Ираку и Алжиру".

По новым данным, собранным этой авторитетной международной организацией, с 1992 года в России были убиты 42 журналиста, многие из них, по-видимому, стали жертвами заказных убийств. Огромное большинство этих убийств не раскрыто.

В только что опубликованном докладе брюссельский Международный институт безопасности информации утверждает, что с 1996 года в России насильственной смертью умерли 88 человек, работавших в СМИ, больше только в Ираке.

Самое тревожное, что из 13 убийств журналистов, совершенных в России после прихода Путина к власти и имеющих признаки заказных, ни одно не было раскрыто и не рассматривается судом.

Большинство убитых журналистов занимались расследованиями случаев коррупции и оказались в плохих отношениях с Кремлем.

"То, что убитые журналисты почти всегда были критиками Кремля, само по себе не делает Кремль виновным, - заявил Кирилл Кабанов, президент московской неправительственной организации Российский комитет по борьбе с коррупцией. - Но то, что расследование этих убийств всегда заходит в тупик и никто не попадает в руки правосудия, показывает, что либо государство слишком слабо, чтобы провести бескомпромиссное и прозрачное расследование, либо оно причастно к этим преступлениям".

Но Михаил Гришанков, заместитель главы думского комитета по безопасности, винит пронизывающую Россию коррупцию.

"Убийство - излюбленный метод решения проблем в коррумпированном обществе, и, к сожалению, это до сих пор проблема в России, - заявил Гришанков. - Убивают не только журналистов, жертвами становятся также известные политики и банкиры".

"Несправедливо кивать на Кремль, - продолжает он. - Громкие убийства в любой стране, а не только в России, расследовать труднее всего. Возьмите, к примеру, убийства шведского премьер-министра Улофа Пальме и американского президента Джона Кеннеди".

Какой смысл?

Когда Анну Политковскую, искреннюю журналистку и бескомпромиссного критика Кремля, застрелили на лестничной площадке ее дома в Москве 7 октября, она стала пятым журналистом, которого потеряло за последнее десятилетие ее издание, оппозиционная "Новая газета".

Заместитель редактора "Новой газеты" Сергей Соколов сказал, что многие коллеги Анны были потрясены.

"Когда мы узнали, что ее убили, общая мрачность и депрессия подавляли, - вспоминает он. - Наши ветераны начали задаваться вопросом, не пора ли закрыть газету. Они говорили, что наша когда-то оживленная редакция теперь больше похожа на зал для проведения гражданских панихид. Мы всерьез думали о закрытии, и лишь давление со стороны нашей молодежи заставило нас принять решение продолжать".

Сотрудники "Новой газеты" были в депрессии не только потому, что потеряли одного из ярчайших, талантливых сотрудников и близких друзей. Они начали сомневаться в том, стоят ли чего-то теперь их попытки, рискуя жизнью, рассказать читателям больше того, что хотят сказать им власти.

"Журналисты не чувствуют, что аудиторию это сильно волнует", - сказал Соколов.

Хотя смерть Политковской не раскрыта, ее убийство было довольно незатейливым. Другие сложнее.

В июле 2003 года Юрий Щекочихин, журналист "Новой газеты" и депутат Государственной думы от либеральной партии "Яблоко", умер от скоротечной и загадочной болезни. Его коллеги и друзья уверены, что его отравили. Его симптомы были чем-то похожи на симптомы Александра Литвиненко, скончавшегося в Лондоне в ноябре. Но прокуратура до сих пор не начала расследование смерти журналиста.

Щекочихин заболел внезапно во время поездки в Рязань на встречу с членами местного комитета по борьбе с коррупцией. В поездке с журналистами был Кабанов из Российского комитета по борьбе с коррупцией.

В машине по дороге в Москву Щекочихин стал выглядеть странно и почувствовал себя плохо, сказал Кабанов.

"Он жаловался на слабость, а на коже у него начали выступать красные пятна, - вспоминает Кабанов. На следующий день они говорили по телефону. - Он сказал мне, что у него сильная рвота и ему очень плохо".

"Потом его родственники и коллеги сообщили мне, что его положили в больницу. У него была очень высокая температура. Он терял сознание. Все его внутренние органы отказали один за другим. Потом начались сильные повреждения кожи. У него выпали почти все волосы. Наконец он впал в кому. Он умер примерно через две недели, 3 июля".

Во время поездки в Рязань Кабанов обратил внимание, что журналист принимает какие-то большие таблетки.

"Он сказал мне, что лекарство прописал ему врач в Центральной клинической больнице, известной как "Кремлевка", где лечат чиновников государственного масштаба", - сказал Кабанов.

Щекочихина отвезли в ту же больницу, когда он заболел.

"Юрий был приписан к этой больнице как депутат Госдумы, - сказал Кабанов. - Больница находится в ведении президентской администрации, и за ее деятельностью следит ФСБ (российская тайная полиция)".

Кабанов, бывший офицер подразделения ФСБ по борьбе с коррупцией, сказал, что позвонил знакомому в одной из секретных лабораторий по изучению ядов. Эксперт, опыт которого больше 20 лет, сказал, что Щекочихина, вероятнее всего, отравили таллием, металлом с высокой токсичностью.

"Волосы у него выпадали клочьями, кожа шелушилась и слезала, к концу он почти лишился кожи, - сказал Кабанов. - Его внутренние органы отказывали один за другим". Неофициально врачи высказывали предположение, что это аллергическая реакция. Но эксперты не смогли установить точную причину смерти. И уголовного дела не завели.

После смерти Щекочихина, добавил Кабанов, несколько людей в штатском пришли к нему домой и забрали все лекарства. "Мне и многим другим, кто знал об этом, показалось, что это не что иное, как уничтожение улик, как будто они пришли, чтобы скрыть что-то серьезное", - сказал Кабанов.

Выбирая спокойную, безопасную жизнь

Гарри Каспаров, один из лидеров оппозиционной коалиции "Другая Россия", говорит, что страх подорвал честность журналистского сообщества в России.

На пресс-конференции 1 февраля он сказал, что вредная личинка, которая называется самоцензурой, вновь проникает в организм. Страх, добавил он, создает благодатную почву для самоцензуры. По его словам, сейчас можно многого бояться, существует много форм преследования на выбор - финансовое, физическое и даже судебное.

Каспаров добавил, что для его коалиции даже организация пресс-конференции стала проблемой. Когда агентства слышат его имя или имя другого лидера коалиции, Эдуарда Лимонова, они просто отказывают, сказал он.

Российские СМИ, когда-то считавшиеся важной силой в обществе, сегодня чувствуют, что стали беззубыми.

Татьяна Протасенко, старший научный сотрудник Института социологии Российской академии наук, сказала, что менее 10% российских журналистов считают, что СМИ страны достаточно сильны, чтобы заставить власти реагировать.

Владимир Осинский, старший преподаватель факультета журналистики Петербургского государственного университета, говорит, что часто слышит от бывших студентов жалобы на отсутствие реакции на их работу со стороны тех, кто принимает решения.

"Статьи о социальных проблемах, призванные помочь людям, не вызывают реакции, и журналисты чувствуют, что они никому не нужны, - сказал Осинский. - В результате журналисты стараются не писать о том, что, по их мнению, следует изменить, но они не могут содействовать переменам. По сравнению с физическим убийством это кажется мелочью, едва ли заслуживающей упоминания, но из-за этого падают духом многие сильные и талантливые люди".

Известный итальянский журналист и писатель Марио Корти, бывший директор русской службы "Радио Свобода", убежден, что поле независимой журналистики в России сужается, но стоит бороться, чтобы спасти то, что осталось.

"Сейчас я вижу, что многие профессиональные журналисты принимают компромиссные решения, отступают от своих принципов, чтобы повысить рейтинги, избегают спорных тем и в целом выбирают для себя спокойную и безопасную жизнь, а возможно, и деньги, - сказал он. - Но пока остается пространство для свободной прессы - а это пространство еще существует в России - журналисты и редакторы должны стремиться расширить его. Несомненно, это будет сопряжено с риском, но других способов сохранить сферу независимой журналистики нет. Сами журналисты как профессиональное сообщество несут свою долю ответственности за то, что происходит со свободной прессой".

А официальные расследования смерти журналистов, бросивших вызов государству или правоохранительным органам, окружает дополнительная завеса секретности, говорят друзья и родственники жертв.

По словам Риммы Максимовой, она слышит только одно: "Новой информации нет". А сын Юрия Щекочихина Константин говорит, что семья до сих пор пытается получить доступ к важным медицинским документам. Родственники и друзья Щекочихина добиваются также разрешения на проведения независимой медицинской экспертизы тела журналиста, но все время получаю отказ.

"Новая газета" тщетно пытается заставить Генеральную прокуратуру РФ начать расследование смерти Щекочихина. В январе чиновники опять ответили на ходатайство отказом.

На будущей неделе Максимова опять позвонит в прокуратуру по поводу своего сына.

"Очень трудно описать чувство страха и беспомощности, которое сохраняется у меня по сей день, чувство, что я не могу ему помочь, - сказала она. - Максим был удивительным журналистом и честным человеком. Я хочу попросить, чтобы сделали что-то еще. Я хочу, чтобы об этом больше знали. Я просто хочу попросить, чтобы его коллеги-журналисты не молчали".

Галина Столярова - журналист англоязычной газеты The St. Petersburg Times