LE MONDE (15.05.2002)

- В какой степени создание Совета Россия-НАТО отражает изменения в отношениях с Москвой?

- Это очень яркий символ, свидетельствующей о наступлении новой эры в наших отношениях. Что касается изменений, то все будет зависеть от людей, собравшихся за столом переговоров. Если они проявят политическую волю, если они отказались от менталитета холодной войны, то мы будем свидетелями определенных изменений в Европе. Речь идет не о "сентиментальном путешествии", а о партнерстве общих интересов, способных сблизить Запад и Россию настолько, насколько они были близки на завершающем этапе Второй мировой войны.

- Какие цели преследует российский президент Владимир Путин?

- Он выступает за то, чтобы наши отношения были более прогнозируемыми. Конечно же, в России есть люди, которые все также будут видеть в НАТО врага и угрозу, люди, которые никогда не поймут, что речь идет о союзе свободных наций, принимающих решения лишь после проведения подробнейших консультаций и на основе консенсуса. Они очень удивятся, когда внезапно обнаружат, что участвуют в процессе согласованного принятия решений.

- Логика расширения отражает стремление к укреплению мира в Европе. Разве холодная война не закончилась?

- Иногда приходится продолжать платить страховку, даже если вы в течение года ни разу не болели. Мы не должны больше расходовать средства на то, чтобы обезопасить себя от нападения со стороны России. Мы должны быть готовы к тому, чтобы вмешаться там, где возникают кризисные ситуации, и до того, как они достигнут наших границ. Важно, чтобы политические деятели продолжали объяснять, что мы должны инвестировать в оборону. Сегодня мы занимаемся предотвращением конфликтов и урегулированием кризисов.

Вспомните, ведь иммиграция стала основной проблемой, о чем свидетельствуют выборы во Франции, Нидерландах, Дании и даже в местные выборы в Великобритании. Откуда приезжают все эти иммигранты и те, кто добивается предоставления убежища? В основном из зон конфликтов. В прошлом году, в Македонии, маленькой стране с двумя миллионами жителей, было убито около 50 человек, но 170 тысяч человек покинули места постоянного жительства, и половина из них вовсе бежала из Македонии. Мы вмешались, и нам удалось не допустить того, чтобы эти 170 тысяч превратились в полмиллиона.

- Превратится ли Североатлантический альянс в мировую военную организацию, способную реагировать на события в различных регионах мира, прежде всего вести борьбу с терроризмом?

- Мы не являемся всемирной полицейской организацией. Мы не вмешиваемся, если с этим не согласны 19 стран-членов альянса. Мы не должны организовывать "полицейское патрулирование" по всему миру. Страны НАТО принимают решение о вмешательстве, если только располагают необходимыми средствами: мы должны быть подготовленными, иными словами, мы должны быть готовы действовать во все более и более отдаленных регионах.

Есть три способа борьбы с терроризмом: сдерживание, когда террористы должны знать, что они заплатят непомерную цену, если будут совершать теракты; репрессивные меры, чтобы добиться уверенности в том, что террористы не смогут возобновить свои действия; способность справляться с последствиями. Если они применят химическое или биологическое оружие, сможем ли мы защитить наши войска и населения наших стран? Суть нашей работы в НАТО заключается именно в обеспечении постоянной готовности.

- После событий 11 сентября НАТО ввело в действие 5-ю статью своего Устава. Не ослабляют ли Соединенные Штаты, выбирая того или иного союзника, систему коллективной безопасности Альянса?

- Я не совсем согласен с вами. Подобные обвинения выдвигались в 1991 году после начала войны в Персидском заливе. И в тот период НАТО не было полностью задействовано. Тогда требовался более широкий альянс, чем НАТО, который бы включал в себя арабские страны. А в случае с Афганистаном требовалось привлечь Пакистан. Победу в войне в Персидском заливе не удалось бы одержать без традиции "взаимодействия" армий, которая также является одной из характерных особенностей НАТО.

- Стоит ли уже на повестке дня вопрос о смене приоритетов НАТО?

- Это очень важный вопрос, поскольку мы должны постоянно адаптироваться к изменяющейся обстановке. НАТО 1985 года не было готово к тому, что пришлось делать НАТО в 1995 году в Боснии. НАТО 1995 года не было готово к войне с терроризмом, развернувшейся в 2002 году. Таким образом, мы должны постоянно адаптироваться, быть всегда готовыми к тому, чтобы действовать в непредсказуемом иррациональном мире. Вот почему, ноябрьский саммит в Праге будет саммитом преобразований, а не только расширения НАТО.

- Должна ли Европа заранее финансировать свою оборону?

- Самолеты и террористы, разрушившие башни на Манхеттене, с таким же успехом могли уничтожить Эйфелеву башню или Биг Бен. Они нанесли удар по системе, и они все еще здесь и продолжают вынашивать свои разрушительные планы. Если люди думают, что угроза исчезла, то они глубоко ошибаются. Вкладывать деньги в оборону - значит покупать себе страховой полис, чтобы не допустить того, чтобы кризисы достигли и наших дверей.