После взрывов на Бостонском марафоне в прошлом месяце появилось множество гипотез относительно того, что привело преступников к осуществлению самого значительного теракта на американской земле после 11 сентября 2001 года, пишет в The Washington Times Илан Берман.

"Корни воинственности Царнаевых можно усмотреть, хотя бы отчасти, в непростой российской "борьбе с терроризмом", - считает автор статьи.

Успешные движения за независимость на Кавказе и в Центральной Азии пробудили такие же настроения во многих уголках России, напоминает Берман о событиях, последовавших за распадом СССР. В особенности это относилось к преимущественно мусульманскому Северному Кавказу, и Москва быстро приняла меры к подавлению этих волнений.

В то время как правительству удалось добиться определенных тактических успехов, его действия также привели к превращению борьбы за самоопределение в исламистский джихад в Чечне и в соседних регионах (Дагестан и Ингушетия), пишет журналист.

"В таких местах, как Татарстан и Башкортостан, где умеренный традиционный ислам долго сосуществовал со славянским государством, появились явные признаки экстремистских проявлений религии", - говорится в статье.

"Почему политика Кремля по борьбе с терроризмом не приводит к успеху?" - задается вопросом автор. Потому что российские лидеры годами делали ставку на политику выжженной земли, полагает он.

Численность российских мусульман растет, славянского населения - нет, продолжает Илан Берман. Эта ситуация сопровождается подъемом внутренней дискриминации и ксенофобии, создавая опасный разрыв между российскими мусульманами и государством.

"Вслед за взрывами на Бостонском марафоне президент Обама пообещал возобновить сотрудничество с Кремлем в борьбе с терроризмом. Но следует отметить, что сама причина, почему это сотрудничество стало необходимо, связана с тем, что Россия потерпела неудачу в борьбе с радикальным исламом и что это явление стало представлять угрозу для Запада", - заключает автор статьи.