"Кинорежиссера Оливера Стоуна критикуют за то, что он задавал президенту Владимиру Путину слишком простые вопросы, журналистку NBC News Мегин Келли - за то, что она задавала враждебные вопросы, но Путин, тем не менее, смог легко отмахнуться. Так как же брать интервью у Путина, чтобы удовлетворить требовательных критиков?" - пишет колумнист Bloomberg Леонид Бершидский.

"Я никогда не брал интервью у российского лидера, хотя я и встретился с ним во время его первого президентского срока в мою бытность главным редактором деловой московской газеты, - рассказывает автор. - Основываясь на этом опыте и на чтении и просмотре бесчисленных интервью с ним, я склоняюсь к тому, что никто не справится с Путиным лучше, чем российские избиратели на его ежегодной прямой линии. Они задают вопросы такого типа: "Почему моя зарплата учительницы начальных классов в Иркутской области такая низкая?" или же: "Где новая квартира, которую мне обещали как пострадавшей от наводнения?" Легко представить, как дергаются местные чиновники, пока Путин обещает проверить конкретный случай".

"Когда Путин разговаривает с профессиональными интервьюерами, его ответы, которые годами словно вытягивались из стопки карточек с тезисами, имеют ту же функцию. Они являются сигналами и сообщениями для кого-то, кого нет в комнате, но это лишь вторичные сигналы по сравнению с тем, что Путин в действительности делает", - говорится в статье.

По мнению Бершидского, "бессмысленно судить журналиста или режиссера по тому, что он или она спрашивают у Путина, или по тому, как тот отвечает. Публичные взаимодействия Путина в сущности односторонни, и, хотя может показаться, что он реагирует на собеседника, на самом деле он не взаимодействует с интервьюерами или с теми, кто задает ему вопросы во время его тщательно срежиссированных прямых линий и пресс-конференций, - он использует их. Все, что они могут сделать в ответ, это попытаться использовать и его тоже - чтобы заработать, чтобы улучшить свое положение или попробовать решить свои жизненные проблемы".

"Я не припомню, - продолжает колумнист, - ни одного интервью или публичного выступления, в котором бы Путин раскрыл что-то случайно или под давлением. Главные редакторы изданий, начиная с The Wall Street Journal и кончая немецким таблоидом Bild, задавали ему острые, сложные, ложно-легкие и псевдонаивные вопросы. Он проводил четырехчасовые конференции и пятичасовые прямые линии, и все до одного эти выступления были обдуманными и нацеленными на конкретную аудиторию, без эмоций. Его притворство всегда намеренно, а его отклонения от фактов нацелены на усиления месседжа".

"В случае с иностранными интервьюерами его аудиторией являются правительства и политический истеблишмент их стран и, в меньшей степени, внутренняя аудитория, которая ждет, что он устоит против Запада, - говорится далее. - Его месседж иностранным лидерам не поменялся за 17 лет: "Россия - это суверенная держава с рядом исторических интересов, которые она будет преследовать вне зависимости ни от чего; западные державы не могут говорить России, что делать".

"В случае с пресс-конференциями и прямыми линиями, - продолжает Бершидский, - речь идет о местных чиновниках и основных избирателях Путина - тех, кто верит в доброго царя и патерналистское государство. Сигнал Путина этим аудиториям также никогда не меняется: "У меня все под контролем, и я вмешаюсь в любой вопрос управления, каким бы незначительным он ни был, ради моих верных подданных".

"У "Прямой линии" в четверг была необычная черта: нецензурированные вопросы, посланные в виде сообщений, мелькали на экране. Некоторые их них были жесткими: "Зачем вы навязываете авторитарный режим стране, которая становится тоталитарной?" или "Вы действительно думаете, что люди верят в этот цирк с заранее согласованными вопросами?". Путин сказал модератору, что он видел вопросы на экране, но он не предпринял никаких попыток на них откликнуться. Конечным результатом было типичное интервью с Путиным: шаблонные реакции, которые я слышал много раз", - пишет Бершидский.

"Стоит ли добиваться интервью с российским президентом ради таких реакций - или молчания? Ну, может, чтобы похвастаться", - заключает журналист.