До вчерашнего дня реакция Кремля на акции протеста свидетельствовала то ли о панике, то ли о нежелании верить очевидным фактам, то ли о том и другом сразу, пишет обозреватель Foreign Policy Юлия Иоффе. "Путин не показывался на публике, заявления - расплывчатые, противоречивые - делал через пресс-секретаря, а однажды, на совещании ОНФ, взвалил вину за акции протеста на госсекретаря Клинтон", - напоминает автор.

Вчера Путин нарушил обет молчания, причем коснулся темы негодования демонстрантов. "Утешительных слов он не произнес", - замечает автор. "Я, когда увидел на экране что-то такое у некоторых на груди, честно вам скажу, неприлично, но, тем не менее, я решил, что это пропаганда борьбы со СПИДом, что это такие, пардон, контрацептивы повесили", - сказал премьер-министр.

"Да, так и было: на тот случай, если россиян не уязвили годы нахальных маневров и пресных телепередач, создаваемых специально для пациентов, перенесших лоботомию; на тот случай, если их не оскорбила ловкая комбинация 24 сентября, когда Путин и Медведев объявили, что просто поменяются должностями; на тот случай, если грубо сфальсифицированные результаты выборов и полиция, охотно машущая дубинками, не разозлили достаточно народу, Путин сравнил символ мирного протеста - белые ленточки, аккуратно приколотые к лацканам, - с развернутыми и сложенными вдвое презервативами. В прямом телеэфире", - пишет автор.

Рунет, как и следовало ожидать, тут же перешел в контратаку, продолжает Иоффе, описывая несколько пародий. Один из организаторов митинга 24 декабря в Москве, журналист Сергей Пархоменко, даже предложил лозунг "Сам ты гондон".

В течение телемарафона Путин вообще часто возвращался к своей любимой, по мнению автора, теме - козням Запада, призванным ослабить Россию. Говоря о протестующих, бывший и будущий президент сказал: "Есть, конечно, люди, которые имеют паспорт гражданина Российской Федерации, но действуют в интересах иностранного государства и на иностранные деньги, с ними тоже будем стараться наладить контакт. Часто это бесполезно или невозможно". По словам Путина, ему известно, что некоторые студенты получили деньги за участие в субботнем митинге. "Между тем студенты, которые, по некоторым сведениям, получили деньги, - исключительно участники прокремлевских митингов последних недель", - пишет Иоффе. Она сообщает, что познакомилась с одним из таких молодых людей - 23-летний член движения "Наши" Михаил пришел на Болотную площадь вместе с друзьями, сочувствующими оппозиции. "Он сказал мне, что ему заплатили за то, чтобы он пришел и постарался переубедить людей, настроенных против Путина", - пишет автор. По мнению Иоффе, логика Михаила напоминает логику Путина: на вопрос, почему он не верит, что его друзья не получают денег от Госдепартамента, Михаил ответил: "Мне оплачивают потраченное время. А им почему нет?".

Тема акций протеста была красной нитью телемарафона, считает автор. Путин, как мог, старался отодвинуть ее в сторону, но она неуклонно возвращалась. Он пытался использовать ее в целях собственного пиара ("Там были разные люди, и я радовался тому, что увидел свежие, интеллигентные, здоровые, энергичные лица людей, которые активно высказывают свою позицию. (...) Если это результат "путинского режима", меня это радует"), в другом случае старался увернуться от этой темы.

Между тем люди, которые задавали вопросы, казалось, не столь четко следовали готовому сценарию, как в прошлые годы, пишет автор. "Вдобавок, если они не спрашивали о митингах и фальсификации результатов выборов, то спрашивали о глухоте и коррупции местных властей", - говорится в статье. Путин пообещал кое-какие реформы: прямые выборы губернаторов, но только при использовании "президентского фильтра", по его выражению, и установку веб-камер на избирательных участках.

"Очевидно, Путин очутился в новом для себя, дискомфортном положении", - пишет автор. Ответы на вопросы в прямом эфире ("марафон популизма в духе доброго царя", по выражению автора) - любимый формат Путина. Он привык очаровывать, держаться уверенно, острить. "Он был Путиным", - заключает автор. Но в этом году он поднимался до этого состояния только когда сыпал цифрами. "По большей части он запинался, прерывал людей нервозными, несмешными шутками. Его пиар-усилия казались не столько пиаром, сколько отговорками прогульщика, захваченного с поличным", - говорится в статье. Путин нервничал, заключает автор.

Но все, что он мог сделать со своей нервозностью, это переплавить ее в оскорбления и паранойю. "Это симптоматичная реакция, образчик ответа государства на негодование после выборов: сомнительные уступки, типа отстранения Грызлова и повышения Суркова в должности, но в целом - попытки окопаться на занятых позициях и упор на классическую кремлевскую тактику", - пишет автор, упоминая об увольнениях в "Коммерсанте".

По мнению Иоффе, телемарафон Путина возымел непредвиденный эффект - вдохнул новые силы в оппозицию, которая проявляла признаки разобщенности. На странице в Facebook, посвященной митингу 24 декабря, прибавилось потенциальных участников, а также признаний, что ехидство и нервозность Путина переполнили чашу терпения. "И действительно, к этим людям он питал только презрение", - пишет автор, напоминая, что премьер уподобил оппозицию "глупым, анархичным обезьянам из "Книги Джунглей".