За двадцать дней до следующего заседания МАГАТЭ, на котором может быть принято решение о передаче иранского досье в Совет Безопасности, Россия и Франция призвали Иран приостановить только что возобновленные работы по обогащению урана. В следующий понедельник иранская делегация отправится в Москву для обсуждения российского предложения. Пока иранцы остаются на прежних позициях. Корреспондент Le Temps взял интервью у Казема Джалали, представителя иранской парламентской комиссии по внешней политике и вопросам национальной безопасности.

- Подтверждаете ли вы факт возобновления работ по обогащению урана, и если да, то в каких масштабах они осуществляются?

- Да, и это соответствует закону, принятому парламентом осенью. Согласно ему, Иран выходит из режима усиленного контроля и возобновляет работы с момента передачи его досье в Совет Безопасности для обсуждения или ознакомления. Я подтверждаю, что Иран начал закачку газа в ограниченное количество центрифуг объекта Натанз. Мы решили возобновить усилия в исследовательской области, чтобы дать возможность 4 тысячам наших инженеров вернуться к работе, прекращенной более двух лет назад. Это только начало, и мы планируем развивать свою деятельность в будущем.

- Что мешает Ирану согласиться на предложение Москвы обогащать иранский уран на российской территории?

- Мы считаем эту идею двусмысленной. Мы должны еще раз обсудить ее с ними. Нам нужно время, чтобы прийти к компромиссу. Для Ирана неприемлемо осуществлять обогащение урана на российской земле. Но если Россия согласится развивать ядерное сотрудничество с Ираном, тогда мы готовы к дискуссиям.

- Какого рода сотрудничество?

- Как и в случае с Бушерской АЭС, мы могли бы воспользоваться помощью ученых из России, но также и из других стран. Они могли бы принять участие в наших проектах и тем самым удостовериться в том, что Иран не пытается использовать свою программу в каких-то иных целях.

- Что отвечают вам русские?

- Они придерживаются своей позиции.

- Это одна из причин того, что заседание, намеченное на 16 февраля, было перенесено на 20 февраля?

- Я не знаю, какая тому была причина. Но я настаиваю на том, что мы выступаем за диалог и дипломатическое урегулирование кризиса.

- Вы оптимист?

- (После паузы). Об этом еще слишком рано говорить. Посмотрим, к чему приведут дискуссии. Мы являемся жертвами огромной несправедливости. Несправедливо, когда самые сильные страны мира пытаются лишить Иран его прав, определенных Договором о нераспространении ядерного оружия.

- Но, с другой стороны, агрессивная позиция Ирана на международной арене не успокаивает западных дипломатов. Какого рода гарантии вы можете им дать, чтобы вернуть их доверие к себе?

- Наше поведение всегда было менее жестким, чем наши слова. Посмотрите, мы давно подписали Договор о нераспространении. Мы также ратифицировали дополнительный протокол, который ставит программу под контроль МАГАТЭ. Иран принял 1400 инспекторов МАГАТЭ. Мы всегда шли на сотрудничество. Сегодня все, что мы хотим, - это защитить свои права. Разве это говорит о нашей агрессивности?

- Думали ли вы о последствиях возможных санкций?

- Надеюсь, что до этого не дойдет. Средний Восток не может позволить себе еще одного кризиса. По моему мнению, наша проблема не может быть решена в рамках Совета Безопасности, так как ни санкциями, ни военной операцией Запад не решит вопроса. Иран - это не Афганистан и не Ирак.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, что если против нас введут санкции, Иран станет не единственной их жертвой. Пострадают и западные страны. Весь мир испытает на себе последствия резкого повышения цен на нефть. А если кто-то ведет дело к войне, Иран обладает достаточными средствами, чтобы поставить под угрозу интересы западных стран.

- Вы планируете ответить, выслав из страны, к примеру, иностранные компании?

- Пока еще рано принимать решения. Сначала нужно посмотреть, какие санкции будут против нас введены. Но лично я считаю, что такого развития событий нужно избежать.

- Возможен ли выход Ирана из Договора о нераспространении, о чем недавно говорил президент Махмуд Ахмадинежад?

- Мы не намерены действовать вразрез с международным правом, а следовательно, мы не собираемся выходить из Договора. Но если когда-нибудь у нас возникнет ощущение, что международные конвенции не позволяют нам отстоять свои права, мы можем принять решение о выходе из Договора о нераспространении.

- И этот день приближается?

- Смею надеяться, что нет. Так как пользы от этого не будет никому.