"После терактов в Волгограде вновь пришло осознание того, что на части российской территории идет война и что Москве приходится иметь дело с собственной формой джихадизма, - говорится в статье эксперта по Южной и Центральной Азии Дидье Шоде в Le Huffington Post. - СМИ выражают похожее удивление всякий раз, когда взрыв происходит в российском городе, достаточно крупном для того, чтобы его заметили в Западной Европе. Тем не менее к этому вопросу не следует подходить поверхностно".

Однако перед тем как заняться рассмотрением джихадизма как такового автор статьи предлагает поговорить об исламе в России, чтобы избавиться от целого ряда выдумок и предубеждений. Так, по его словам, чтобы сделать правильные выводы, нужно прежде всего избегать двух подводных камней: русофобии и исламофобии.

Разумеется, напряженность и стереотипы в отношениях христианского и мусульманского сообществ России то и дело встречаются, признает исследователь. Это находит отражение в регулярно возникающих спорах о численности российских мусульман. Близкие к ультранационализму россияне и их мусульманские "коллеги" зачастую завышают цифры. Кое-кто говорит даже о 23 миллионах правоверных граждан страны, однако подобные заявления не имеют под собой никаких оснований, уверяет Шоде. К разряду бездоказательных относится и представление о большом количестве принявших ислам этнических славян.

Однако, если ограничиться фактами, становится очевидно, что России, как и другим странам, еще далеко до "исламизации" и "замещения населения". Хотя бы потому, что в повседневной жизни российский мусульманин мало чем отличается от православного верующего. По данным опроса Института Гэллапа, проведенного в 2007 году, 49% российских мусульман не молятся никогда, причем среди молодежи этот показатель еще выше - 66%. 46% не в состоянии произнести Шахаду, 50% употребляют спиртное, а 27%, что еще удивительнее, едят свинину.

Что касается численности российских мусульман, то по данным проведенной в 2002 году переписи населения на традиционно мусульманские группы населения приходится 14,64 млн человек. Согласно обнародованной в 2011 году работе американского исследовательского центра Pew Research Center, в 2010 году их число достигло 16,4 млн, а к 2030 составит 18,6 млн.

Каких-то особых трений между простым православным этническим славянином и средним мусульманином не существует: и тот и другой ведут предельно светский образ жизни. Кроме того, у них общая история. В подавляющем большинстве татары (первая по величине мусульманская группа, треть всех российских мусульман) не таят злобы за взятие в 1552 году Казани, а башкиры (вторая крупнейшая мусульманская группа, 11% от общего числа мусульман страны), думая о своей истории, не зацикливаются на восстании против Российской империи в 1753 году. Как и для православных русских, главной исторической вехой для них является Великая Отечественная война против нацистской Германии, сообщает читателям Шоде.

Местная поговорка гласит: "Поскреби русского - найдешь татарина". Эта народная мудрость напоминает о явлении, о котором нередко забывают демографы, а еще чаще те, кто навыдумывал себе какие-то перемены в изменении состава населения: населяющие страну народности не только формируют общую или смешанную культуру и обладают общей историей, но и женятся друг на друге. По последним имеющимся данным (за 1994-1995 годы), 30% браков в Татарстане - межэтнические, а в целом по России этот показатель равен 22%. Это еще один аргумент в пользу того, что приписываемые русским исламофобия и расизм сильно преувеличены, полагает эксперт.

При отсутствии в России настоящего противостояния религий существуют сильнейшие трения между Центральной Россией и Северным Кавказом. Некоторые специалисты вроде Алексея Малашенко из Московского центра Карнеги в этой связи говорят о "кавказофобии". В ней-то и заключается суть проблемы, а не в абстрактном "столкновении цивилизаций", подчеркивает автор.

Именно Северный Кавказ служит главным источником джихадистской и сепаратистской напряженности. При этом речь идет не о противостоянии культур, а о политической проблеме, которую Кремль и местные пророссийские элиты так и не смогли решить за последние двадцать лет, заключает Шоде.