Сначала появляется ветхий кожаный ботинок. Еще два движения лопатой, и среди комьев земли показывается коричневатая челюстная кость. Останки человека. Они пролежали здесь шесть десятилетий, засыпанные землей недалеко от главной улицы в Хоэнрейнкендорф, маленькой деревне в Бранденбурге. Эрвин Ковальке перекладывает их в картонный саркофаг. 63-летний немец - единственный, кто в Германии ищет останки погибших во время войны.

Даже по прошествии 60 лет после окончания войны, по данным немецкого народного объединения, которое следит за состоянием военных кладбищ, еще 1,3 млн немцев считаются пропавшими без вести. Организация с 1919 года занимается поиском, опознанием и захоронением солдат.

Эрвин Ковальке работает в этой организации с 1980 года. На бывших полях сражения квалифицированный столяр нашел за это время 20 тыс. мертвых - немецких и русских солдат, мирных граждан, между ними для него не существует различия. "Происхождение не имеет значения", - говорит убежденный пацифист. "Умирать на войне бессмысленно. Часто это еще почти дети".

Его работа чаще всего начинается случайно. Рабочие в Хоэнрейнкендорф начали рыть траншею для новой газовой трубы и обнаружили тело. После того как стало ясно, что речь идет о трупе времен войны, было уведомлено народное объединение, которое отправило туда Эрвина Ковальке. Он разбирается в останках как никто другой. "Это абсолютно точно был русский", - поясняет он. "Лет 25, ростом приблизительно 1,78. Возможно, в беднягу попала граната".

Только у русских солдат были такие, как у этого погибшего, резиновые подошвы с утолщением и сточившиеся от кукурузы зубы. По строению костей можно определить возраст, по размеру ноги - рост. Однако на этот раз Эрвин не может идентифицировать солдата. "Красноармейцев можно определить только по орденам", - говорит Ковальке. Но его металлоискатель сегодня упорно молчит. "648 Лебус" записывает он мелом на картонном гробу. Как все красноармейцы, этот солдат будет похоронен на солдатском кладбище в Лебусе. У него нет имени. Он номер 648. У него будет могила 118, в четвертом блоке в 15 ряду.

Начиная с 1991 года эта организация нашла около 500 тыс. жертв времен Второй мировой войны, большинство из них в Восточной Европе. На территории от Польши до Прибалтики поисками занимается всего 28 человек. Однако одно дело найти тела, и совсем другое, гораздо более сложное, опознать их. Тем не менее каждый второй немецкий солдат вермахта имеет личный знак, 85% из них можно опознать с помощью немецкой службы бывшего справочного бюро вермахта в Берлине.

Обручальное кольцо, личный номер или пожелтевшее письмо - в справочное бюро отправляются все личные вещи, которые находит Эрвин Ковальке у солдат. Он нумерует их, упаковывает и отправляет для того, чтобы их сверили с документами 18 млн солдат вермахта. Склад данных занимает территорию в два футбольных поля, но тем не менее и он имеет свои границы.

Вот, например, покрытая землей цинковая табличка с номером 1505, которую Эрвин Ковальке вынимает из своего нагрудного кармана. Личный номер умершего немецкого солдата. Ковальке нашел его всего несколько дней назад в районе Одера. Здесь, в тылу за немецко-польской границей в апреле 1945 года шла ожесточенная битва. Там погибло 16 тыс. немецких и 32 тыс. русских солдат. До сих пор здесь лежит около 30 тыс. тел, засыпанных и забытых.

Сегодня Эрвину Ковальке позвонили из справочного бюро. Данные этого солдата потерялись во время войны. "Это очень неприятно", - ворчит Ковальке. Он знает, как это важно для многих, даже по прошествии долгого времени узнать, где покоятся останки погибших родственников.

Его собственный отец, будучи солдатом, погиб в 1944 году во Франции. До сих пор Ковальке вспоминает тот дождливый день в 1988 году. На солдатском кладбище во Франции в Андилли он в первый раз стоял у могилы своего отца. Ему было грустно. Но одновременно он был счастлив: "Наконец-то у меня есть место, где я могу предаваться своей скорби".

Именно это чувство не дает Эрвину Ковальке уйти на покой. В 2003 году он ушел на пенсию. С тех пор он на общественных началах работает для народного объединения. В его доме на озере Буков растут стопки с папками, в которых хранятся протоколы по перезахоронениям. "Назойливые бумажки", как называет их Ковальке. Для него бюрократия является одновременно и проклятием и благословением. Благословением, потому что только с тщательностью собранные документы дают достоверную информацию об умершем, его имени и истории.

Так служба розыска немецкого Красного Креста, которая тесно сотрудничает с народным объединением, вносит в свою базу данных информацию из документов, долгое время хранившихся под замком в московских архивах. Это даст возможность выяснить судьбу еще многих других погибших во время войны.

Однако время работает против Эрвина Ковальке. Поколение свидетелей-очевидцев, которые часто дают самую ценную информацию о месторасположении могил, постепенно вымирает. В последующие 15-20 лет можно будет найти только около 300 тыс. немцев, погибших во время войны. Однако Эрвин Ковальке не падает духом. Недавно он присутствовал при захоронении одного солдата в Хальбе. Он видел, как пришла его семья. Вдова, дочь и внучка стояли там и тихонько гладили гроб. В этот момент Эрвин Ковальке вновь осознал, зачем он продолжает делать свою работу. Умершие не мертвы, где-то прочитал он однажды. Они просто далеко. Они мертвы только тогда, когда они забыты.