Каким войдет в историю 2011 год? - размышляет обозреватель The Guardian Джонатан Фридленд. Некоторые сравнивают его с 1917-м ("годом распада Оттоманской империи", - поясняет автор), или с крупными потрясениями в Европе 1848 и 1989 годов.

Но 2011-й - еще и год, когда в одной части света требовали демократии, а почти во всем остальном мире демократия показала себя в неприглядном свете - обнаружила свое бессилие перед лицом экономического кризиса, предполагает автор. В Греции и Италии лидеров, которые пришли к власти на выборах, заменили технократами. "Им поручено, в том числе, частично пожертвовать экономическим суверенитетом, так что граждане будут еще дальше оттеснены от принятия решений", - пишет автор.

Лидеры демократий, похоже, бессильны отразить натиск глобального кризиса. Однако на недавнем саммите G20 "лидеры авторитарных стран - Китая, России, Сингапура, Саудовской Аравии - держались бодро: они уверены, что смогут справиться с любыми последствиями финансового краха", - утверждает автор, ссылаясь на неназванного "человека, который там присутствовал".

Почему текущая буря сильнее треплет демократические страны? - вопрошает обозреватель. И сам же поясняет, что меры экономии бюджета навязаны рынками взамен на кредиты для правительств. Всесильны те, кто распоряжается на рынках капитала, а не "те, кого мы избираем на выборах", напоминает автор.

Когда требуется плясать под дудку рынков, демократия - помеха, считает обозреватель. "Лидеры, которым приходится отвечать перед избирателями, попросту не могут безнаказанно навязать меры экономии населению, если оно эти меры не одобряет", - пишет он.

Для властелинов Пекина и Москвы все эти головоломные проблемы не столь остры, полагает автор. "Владимир Путин - самый могущественный человек на свете", - говорит политолог Иэн Бреммер, поясняя, что Путин может осуществлять перемены в своей стране, не сдерживаемый верховенством закона и механизмами демократии. Точно так же китайские правители могут изменять приоритеты госбюджета в один момент, росчерком пера выделять триллионы на стимулирование экономики", - полагает автор. Политбюро отдает приказ, и банки выдают кредиты.

Похоже, рынки вообще презирают демократию, полагает автор. Когда-то рынки ценили американскую систему, полагая, что лучше всего управляет правительство, которое мало во что вмешивается. Теперь же все наоборот: Standard & Poor's заявило, что понизило рейтинг США из-за слабости американских политических институтов.

Слабость демократий вызвана не экономическим кризисом: он просто ее обнажил, считает автор. В докризисное десятилетие экономический рост в авторитарных Китае и России был почти вдвое выше, чем в ЕС, США и Японии.

Прежде авторитарные режимы считались обреченными на неудачу ввиду их негибкости. Но современный Китай использует некоторые методы демократии - например, соцопросы - чтобы избегать шагов, чреватых социальными волнениями.

"В итоге демократия наверняка докажет свою прирожденную мощь", - полагает автор, ссылаясь на то, что режим Путина держится на добыче сырья. Но 2011 год подорвал в демократиях чувство собственного превосходства. Возможно, теперь демократические страны должны сбросить с себя путы правил и настоять на том, что высшая власть принадлежит не рынкам, а народу.