Сильные лидеры в состоянии мириться с вызовами, слабые лидеры делают все, что в их силах, чтобы казаться сильными

Сцены в Москве и Санкт-Петербурге в эти выходные очень напоминали сцены из прошлого. Грубая милиция в полном боевом обмундировании обрушивалась на демонстрантов с дубинками и кулаками. Множество людей попали в травмопункты, арестованные исчислялись трехзначными цифрами. Последствия были угнетающе предсказуемыми: не только разбитые головы и ушибленные конечности, но и заголовки в газетах всего западного мира, осуждающие исконно русскую тягу к авторитаризму Большого Плохого Путина.

Так зачем же они это делают? Я имею в виду российские власти, а не протестующих - к ним мы еще вернемся. Они делают это прежде всего потому, что почти на всех уровнях российской власти, как в китайском политбюро, живет параноидальный страх перед хаосом. И, как и в Китае, более всего Кремль боится не потери власти, а общественных беспорядков. Этот страх распространяется вниз по вертикали власти. Ни один чиновник не хочет быть обвиненным в развязывании беспорядков, лучше лишний раз подстраховаться - особенно после "оранжевой революции" на Украине и в свете приближения парламентских и президентских выборов.

Во-вторых, они делают это потому, что не знают более современного способа. В действительности, за два поколения меры пресечения общественных беспорядков сильно видоизменились. Вспомните 1970-й и антивоенные демонстрации в Кентском университете, когда застрелили четырех студентов. Или Кровавое воскресенье 1972 года, когда британские военные убили 13 человек. Вспомните площадь Тяньаньмэнь, где до сих пор неизвестно точное количество убитых - и преисполнитесь благодарности, что последние протесты подавлялись с помощью дубинок и водометов, а не танками и пулями. Следующая стадия контроля над демонстрациями - это лишь небольшое полицейское присутствие, однако это требует комбинации полицейского обучения и политической воли, которые Россия еще не считает приоритетом.

В-третьих, они делают это, чтобы не казаться слабыми. Не потому, что, как полагают многие на Западе, президент Путин так уж непременно стремится править Россией еще более жесткой рукой, а потому, что, по мнению Кремля, еще есть места, до которых не дотянулась центральная власть, включающая закон. Несмотря на пребывание на посту президента на протяжении семи лет, на бурное развитие на волне энергетического бума и рейтинг поддержки в 70%, реальная власть Путина остается слабой. Сильные лидеры и стабильное руководство в состоянии мириться с вызовами, слабые лидеры делают все, что в их силах, чтобы казаться сильными. Вот в чем тайна предполагаемого путинского авторитаризма.

В-четвертых и в-последних, российские власти ведут себя так, как в минувшие выходные, потому что национальные интересы, на их взгляд, важнее тревоги по поводу имиджа. Им твердят, конечно, что они должны обращать больше внимания на то, какими их видит мир, однако теперь они отвечают репликами о Гуантанамо и двойных стандартах. То, что бандитизм, проявленный в Москве и Санкт-Петербург в эти выходные, подпитывает все предрассудки в отношении путинской России, в Кремле могут считать побочным ущербом - неприятным, но неизбежным.

И это возвращает нас к протестующим. Вне России многие считают большую общественную свободу предпосылкой развития цивилизованного демократического общества. В сегодняшней России этот взгляд не универсален. Забитые двадцатью годами непрекращающихся политических потрясений, разоренные экономической конкуренцией в духе теорий Дарвина ("побеждает сильнейший". - Прим. ред.) в 90-е годы, многие россияне считают свободу чем-то рискованным, негативным, не идущим им на пользу.

Этот взгляд осложняет жизнь для любой организации, которая ищет вдохновения на Западе, и так будет, вероятно, еще не один год. То, что еще находятся люди, которые, несмотря ни на что, готовы принимать участие в этих "маршах несогласных", является позитивным признаком, признаком того, что "другая Россия" существует. Однако следует рассмотреть и мотивы тех, кто организовывал эти протесты.

Гарри Каспаров, лидер нынешних демонстраций - звезда, известная на Западе так же, как и в России. Однако нынешние протесты направлены на поддержку свободы лишь в той степени, в какой направлены против режима. Они собрали вместе не только благородных интеллектуалов, которые считают своим долгом поддерживать пламя свободы, но и опасные крайние элементы левого и правого лагерей. Нарушая заданный маршрут и привлекая к себе внимание за границей, Каспаров загнал власти в угол. Они могли не предпринять ничего и произвести впечатление слабых или предотвратить акции в обычной бесчувственной манере. Каспаров знал, что делал.

Более уверенный в своих силах режим мог бы удивить нас, оставив в покое протестующих и их митинги - и так и следовало поступить. Силы, стоящие за Каспаровым, даже среди столь многих групп, до сих пор незначительны; Путин же пользуется огромной популярностью, но не может переизбираться. Однако имидж - вещь двоякая. России было бы полезно приложить больше усилий и посмотреть на себя в том свете, в каком ее видят другие. Однако мы тоже должны попытаться понять, какой Россия видится из Кремля.