С прибрежной дороги, ведущей с севера в латвийский порт Лиепая, открывается поразительный вид на огромный русский православный собор. Его золоченые купола-луковицы освещены прожекторами. Собор, расположенный на окраине города, окружен блочными домами советской постройки. Они изрядно обветшали.

Это Кароста, основанная царским режимом в качестве военно-морской базы в 1890-х годах. Еще 20 лет назад она использовалась советской армией. Судоходный канал отделяет Каросту от центра Лиепаи. А разводной мост, соединяющий его берега, закрыт уже больше года с тех пор, как в шторм в него врезался грузинский танкер. Местным жителям приходится из-за этого пользоваться объездным маршрутом, а это лишние несколько километров. Это усиливает изоляцию Каросты от остального города.

Официальная туристическая брошюра Лиепаи пытается представить достоинством "очаровательную брутальность" Каросты, лирично описывая "сладкий запах шиповника, пробивающегося среди твердой, холодной стали колючей проволоки". В действительности это унылое, мрачное место. Здесь царят безработица и наркомания. Субботней ночью улицы Каросты темны и безлюдны. В Каросте проживает большинство русскоязычного населения Лиепаи. Эти люди когда-то приехали сюда, чтобы обслуживать военно-морскую базу. Теперь они оказались выброшены на мель ушедшей навсегда волной советской власти.

Эта проблема в разной степени стоит перед всеми тремя балтийскими республиками. Для многих местных жителей Балтии русскоязычное население - это нежеланный реликт полувековой жестокой оккупации, которая подавляла их языки и культуру и уничтожила либо отправила в ГУЛАГ десятки тысяч их сограждан. Трения с Россией по поводу нефти и газа наряду с недавним скандалом вокруг прохода российских подлодок через воды Эстонии не способствовали решению этой проблемы.

Но среди некоторых слоев русскоязычного населения зреет сильное недовольство. В следующем месяце четверо мужчин предстанут перед судом в эстонской столице Таллине за участие в беспорядках, которые были спровоцированы в апреле прошлого года планами правительства по переносу советского военного мемориала. Все четверо - члены пророссийского движения "Ночной дозор". Двое из них были освобождены из-под стражи до суда после того, как их адвокаты заявили, что, как держатели "серых" паспортов, выданных проживающим в стране лицам без гражданства, они не смогут бежать за границу.

Когда в 1991 году Эстония получила независимость, гражданство было предоставлено лишь тем, чьи семьи проживали в стране еще до советской оккупации. Тем же, кто приехал туда во время оккупации, требовалось проявить знание эстонской истории и языка, чтобы получить гражданство. Неграждане не имеют права голоса, не могут получить паспорта ЕС или выехать за рубеж. Это превращает их, по сути, в лиц без гражданства. Это ситуация вызвала резкую критику со стороны ООН, Совета Европы и Amnesty International.

Несмотря на то, что около 30% населения страны говорят по-русски, а русский язык постоянно слышится в магазинах и на улицах, увидеть его здесь нельзя. В стране нет ни вывесок, ни рекламных объявлений, написанных кириллицей. Это результат драконовского Закона о языке.

Безработица среди русских вдвое выше, чем среди эстонцев. А исследование Тартуского университета показало, что даже те русские, которые имеют работу, с 1989 года получают на тех же должностях меньшую зарплату, чем эстонцы. Максимальным этот разрыв стал в 2003 году. Тогда он составил 25%.

Русскоязычные составляют 58% эстонских заключенных и около 80% ВИЧ-инфицированных. Они чаще страдают респираторными заболеваниями, алкоголизмом и наркоманией. А согласно докладу, опубликованному в British Medical Journal в 2004 году, среди русских в Эстонии отмечен значительно более высокий уровень самоубийств, чем среди коренных эстонцев или россиян в России.

Amnesty International предупреждает, что русскоязычные в Эстонии "лишены полного спектра экономических, общественных и культурных прав". В прошлом году она осудила Языковую инспекцию этой страны, которая проводит внезапные проверки рабочих на предмет владения эстонским языком. Если работник не говорит по-эстонски, ему грозит увольнение. Amnesty International назвала этот орган "репрессивным и карательным по своей природе".

Таллинская таксистка, уволенная с работы, рассказала Amnesty: "Человека могут уволить не за то, что он плохо работает или на него жалуются пассажиры, а за то, что он недостаточно хорошо владеет эстонским. У меня теперь нет работы, и я не могу платить за курсы эстонского языка. Ну и как мне теперь жить?"

В Латвии, где русскоязычные составляют почти 30% населения, действует сходное законодательство. В результате половина русскоязычных не имеют латвийского гражданства. Вступление страны в ЕС было отмечено в Риге 20-тысячным маршем протеста против закона, ограничивающего использование русского языка в образовании. Глава комиссии по международным делам латвийского парламента Александр Кирштейнс назвал неграждан "гражданскими оккупантами" и призвал выслать их на "историческую родину".

Впрочем, есть и обнадеживающие сигналы. Когда популярный в народе глава антикоррупционной структуры Алексей Лоскутов, который говорит по-латышски с русским акцентом, был уволен, тысячи латышей вышли на улицы, требуя от правительства вернуть ему должность. Этот инцидент внес вклад в отставку премьер-министра Айгарса Калвитиса, имевшую место на прошлой неделе, и в падение его правящей коалиции. В Литве, чьи отношения с Россией более спокойны, положение не столь тяжелое. После обретения страной независимости каждый житель Литвы получил гражданство. Международные наблюдатели называют литовский закон о меньшинствах самым либеральным в Прибалтике. Многие в странах Балтии надеются, что эти трения когда-нибудь сойдут на нет. Среди русскоязычного населения, по их словам, все молодые, амбициозные и способные к адаптации люди выучили национальный язык и встали на путь ассимиляции.

Проблема с этой теорией состоит в том, что, по сути, она списывает старшее поколение русских на свалку истории и игнорирует тот факт, что не вся русская молодежь готова отказаться от своего языка и культурного наследия. Из четверых подсудимых по делу "Ночного дозора" двое старше 30, а одному вообще 18 лет. Более мягкое лицо русского национализма можно увидеть в славянских культурных ассоциациях всего региона. Как бы то ни было, в более прогрессивных политических кругах всех трех стран начинают понимать, что эти крупные русскоязычные меньшинства никуда не денутся.