Как писал Достоевский, русский народ столь ревностно верит во всемогущего царя, что эта идея "конечно, повлияет на всю дальнейшую историю нашу". На прошлой неделе объект этой традиции Владимир Путин выступил по ТВ. Он силился показать, что вообще-то порвал с прошлым и является ничуть не менее прогрессивным лидером, чем главы стран Запада.

Впрочем, эта сцена произвела иное впечатление.

Главы четырех политических партий (якобы независимых, но на деле являющихся креатурами Кремля) расселись перед Путиным и назвали ему свою кандидатуру на пост президента. Путин одобрил этот выбор (который сам, очевидно, и сделал). Он хорошо отозвался о кандидате (своем давнем приспешнике) и заявил, что решение о его выдвижении отвечает чаяниям широких масс российского общества (которым по кандидатуре слова никто не давал).

Некоторая неискренность свойственна политике во всем мире, но в России, похоже, утвердилась некая имитация демократии. Бытующая здесь на протяжении столетий (хоть при Петре I, хоть при Ленине или самом Путине) традиция авторитаризма будто бы была прикрыта фасадом легитимности.

Во время декабрьских парламентских выборов, участие в которых приняли многие партии, лишь партия Путина "Единая Россия" в восторженных тонах освещалась в СМИ и имела другие преимущества административного ресурса; ее победа была безоговорочной. Что касается главы исполнительной власти, то в понедельник Кремль устроил представление, в ходе которого была выдвинута кандидатура сторонника Путина Дмитрия Медведева. Победа на мартовских выборах ему практически обеспечена.

Выдвижение Медведева позволяет Путину говорить, что он соблюдает конституционные ограничения относительно сроков нахождения у власти - совсем как американский президент. А уже на следующий день после выдвижения Медведев заявил, что желает видеть Путина своим премьер-министром. Хотя все вроде бы по правилам, Путин (по крайней мере, сейчас), похоже, сохраняет рычаги власти в своих руках.

Вся эта ситуация заставляет задаться вопросом: зачем Путин и остальные обитатели Кремля вообще утруждают себя этой демократической бутафорией? Ведь Путин пользуется огромной популярностью, российское общество уже давно жаждет властного вождя. Почему бы попросту не посадить в парламент "своих" людей, не внести изменения в конституцию и не остаться на очередной срок?

Отчасти Путин руководствуется желанием, чтобы на мировой арене его воспринимали как законно избранного лидера, не менее легитимного, чем его партнеры по "большой восьмерке". Этот порыв - проявление национальной гордости. Формально вступив на путь демократии, Кремль не любит, когда ему говорят, что выборы в России проходят хоть с какими-то нарушениями, более значительными, чем на Западе. Не хочет Путин и того, чтобы его ассоциировали с пожизненными президентами бывших советских республик.

"Он по-прежнему хочет казаться цивилизованным политиком с современным мышлением, - говорит Лилия Шевцова, аналитик московского центра Карнеги. - Отдельные члены российской политической элиты, в том числе и Путин, хотят оказаться включенными в структуру Запада, в западное общество".

(Кстати, такое стремление - не новость. Достоевский, воспевая любовь русского народа к своему царю, сетовал на стремление русской элиты, как он выражался, быть в милости у Запада.)

Не исключен и такой вариант: Путин понимает, что, если он будет перегибать палку в попрании законности, власть превратится в поле битвы между враждующими кремлевскими кланами, от прихоти которых в таком случае будет зависеть и его собственная судьба.

Согласно предположениям некоторых наблюдателей, Путин и его соратники не идут на откровенно авторитарные шаги из страха, что ответные действия Запада навредят экономическому возрождению России. Такое объяснение не совсем удовлетворительно, потому что американские и европейские компании ведут активное деловое сотрудничество с Саудовской Аравией, Китаем и другими авторитарными государствами.

Может быть, причина носит более личный характер: высокопоставленные кремлевские чиновники беспокоятся, как бы им не запретили въезд в страны Запада, и опасаются, что их личные финансы могут оказаться под угрозой.

Что касается россиян, то они не особенно стремятся к демократии западного образца. Опросы общественного мнения показывают, что, останься Путин на третий срок, этот шаг практически единогласно был бы одобрен и встречен шквалом рукоплесканий.

И все же было бы ошибкой говорить, что россияне хотят авторитаризма или что Россия в целом возвращается к репрессиям советского толка. Кремль господствует на телеканалах и давит оппозицию, но в газетах, не говоря уж об интернете, царит многообразие мнений, и критика Путина все еще не редкость.

Можно возразить, что Путин, не позволяя себе поставить крест на конституции и превратиться в распоясавшегося автократа, проявляет больше демократизма, чем большинство россиян. На этот контраст обратил внимание даже один из заклятых врагов Путина - Михаил Ходорковский, миллиардер, которого арестовали после того, как он выступил с публичными обвинениями в адрес Кремля.

В 2004 году в одном из своих тюремных писем Ходорковский, который до сих пор находится в заключении, сокрушался: "Да, Путин, наверное, не либерал и не демократ, но все же он либеральнее и демократичнее 70% населения нашей страны".

Хаос, в который Россия впала после падения коммунизма, похоже, привел к своего рода посттравматическому стрессу, который выразился в укреплении склонности россиян к сильным лидерам.

Сегодня россияне жаждут того, чего они были лишены раньше: стабильности, изобилия потребительских товаров и возможности путешествовать.

Вячеслав Никонов, президент московского исследовательского фонда "Политика", полагает, что политические структуры все еще находятся в стадии становления, законность хрупка, а представители власти неподотчетны. В результате политический курс в значительной степени определяется представлениями лидера о том, чего люди хотят и что они готовы терпеть.

"У каждой страны свой генетический код, - сказал Никонов. - Во многих государствах политическая модель остается неизменной на протяжении столетий, а то и тысячелетий, и мне кажется, что Россия относится к их числу. Здесь укоренилась традиция безраздельного правления. Россияне не терпят в своих лидерах лишь одного качества - слабости... Политических институтов по-прежнему нет, они не развиты. Но для страны, в которой традиция демократии насчитывает всего 15 лет, Россия выступает неплохо. Гитлера в Германии избрали как раз на 15-м году демократии".

Даже Путин, воспевая прогресс, которого Россия, по его словам, добилась в последние годы, время от времени призывает к терпению, будто бы признавая, что демократия в России не настоящая.

"Дорога эта непростая, - сказал Путин в сентябре. - Она требует времени, она требует определенных предпосылок и условий. Нам нужно, чтобы наши экономические преобразования привели к росту среднего класса, который является в значительной степени носителем этой идеологии. Это требует времени. За один день это сделать невозможно".