В эксклюзивном интервью газете Le Temps глава грузинской дипломатии рассказывает о внешней политике страны после "революции роз" и о непростых отношениях между Тбилиси и Москвой.

- Премьер-министр Грузии Зураб Жвания умер 3 февраля в Тбилиси от отравления газом. Официальная версия говорит о несчастном случае. Зачем тогда было приглашать группу сотрудников ФБР для участия в расследовании?

- Потому что мы хотим быть на сто процентов уверены, что смерть Зураба Жвании действительно была результатом несчастного случая. Ибо уже на второй день после его трагической гибели российская пресса подняла тему заговора. Да и в Грузии заработала "машина слухов", что характерно для постсоветской атмосферы. Участие ФБР позволит гарантировать объективность выводов следственной комиссии.

- Сближение с НАТО и Европейским союзом является приоритетной целью ваших действий. Какую форму оно примет?

- Сейчас мы разрабатываем свой план сотрудничества с НАТО, а также создаем инструменты партнерства, которые предусмотрены "политикой соседства", предложенной Евросоюзом. Но самыми актуальными проблемами являются конфликты с сепаратистами в Южной Осетии и Абхазии. Президент Саакашвили предложил осетинам очень широкую автономию, однако пока они этот план отвергают. С абхазами мы возобновим переговоры в апреле в Женеве. Наконец, мы стремимся нормализовать отношения с Россией.

- Они являются достаточно напряженными после "революции роз", но особенно с тех пор, как последняя послужила моделью для "оранжевой революции" на Украине. Решимость Тбилиси "вернуть" сепаратистские регионы, демонстрируемая в последние месяцы, не разрядила обстановки.

- Будем говорить прямо: проблема не в Грузии и не в Украине, а в самой России. Она еще не встала на путь демократии. В положении прессы, в экономике, в формировании парламента - во всем этом мы видим явные признаки того, что нельзя назвать демократией в действии. Я не говорю, что у России нет никаких шансов прийти к ней. Я просто констатирую, что движение еще не началось. При этом Кремль действительно очень болезненно переживает процесс, начавшийся у границ России. Он рассматривает его как поражение, как уменьшение своего влияния. На все события, происходящие в этой зоне, он реагирует как на действия, направленные против Кремля, спланированные с целью его ослабления. Что это - паранойя? Мания преследования? Отчасти и то и другое. Мы же, напротив, говорим, что Россия должна задуматься над тем, что она рассматривает как свои неудачи, чтобы изменить ситуацию. Ведь от этого процесса она может очень многое выиграть.

- Каким образом?

- Если бы русским удалось преодолеть раздражение, которое они сейчас испытывают, они бы поняли, что демократический всплеск в регионе им выгоден. Мы бы смогли вместе создать новые условия для более стабильного и демократичного соседства. Я имею в виду экономику и финансы. Нам в Тбилиси кажется естественным, что такая большая соседняя страна тоже может принять участие в начатом нами процессе приватизации. Один крупный русский банк только что выкупил грузинский банк. Мы не будем препятствовать такого рода отношениям, если они будут протекать в нормальных условиях.

Одним словом, своему российскому коллеге Сергею Лаврову я говорю, что надо перевернуть страницу. Пережив фазу напряженности, которую мы ощутили в Москве, мы надеемся, что сможем вступить в период более гибких отношений. В этом даже есть какая-то ирония: получается, что крошечная Грузия успокаивает огромную Россию по поводу ее будущего! Разумеется, мы не сможем прийти к этому в одиночку.

- Иначе говоря, вы рассчитываете, что Европа поможет вам развеять опасения Москвы. Что она может сделать?

- У Евросоюза появляется прекрасная возможность сыграть в этом неспокойном регионе конструктивную и новаторскую роль. Такую роль она уже сыграла в урегулировании украинского кризиса. Этот вопрос стоит и в отношении Молдавии, и в отношении трех маленьких государств на юге Кавказа: Грузии, Армении и Азербайджана. Брюссель должен найти способ предложить - в рамках своей политики соседства - такие решения, которые позволят этим странам быть добрыми соседями. Для Европы, но также и для России - здесь одно не противоречит другому. От этого очень много выиграли бы все стороны, так как этот регион представляет собой важный энергетический (нефть и газ Каспия) и транспортный коридор. Потенциально стабилизация этого пространства открывает дверь между Европой и Центральной Азией и даже создает территориальный континуум.

- Но как заставить русских смириться с тем, что они "потеряли" юг Кавказа?

- Я понимаю всю сложность задачи: для России Кавказ - это эмоции. С точки зрения Москвы, регион изобилует мощной символикой. Но представьте себе, что вместе с Европейским союзом нам удается умиротворить регион, урегулировать "замороженные конфликты" в Абхазии, Южной Осетии и даже в Приднестровье (Молдавия). Тогда русские смогли бы стать "крестными отцами" мирного процесса в регионе, играя ту же роль, какую играют американцы в достижении окончательного урегулировании на Ближнем Востоке. Они завоевали бы на этом колоссальный престиж, больше того - влияние. То самое влияние, которое они сейчас, по их мнению, теряют.

Нужно помочь России согласиться со своими границами. Сегодня она делает как раз обратное. Она увязла на Украине, поддержав предвыборные манипуляции Виктора Януковича! Что из этого вышло, всем известно. И это "распространение влияния", о котором мечтает Кремль? Задача России - доказать Европейскому союзу, что она может быть партнером, играющим решающую роль. Когда Россия сумеет стабилизировать свой южный фланг, она преодолеет этот оборонительный рефлекс, который ей сейчас так дорого обходится. В XXI веке настоящий инструмент державы - это стабилизация, а не способность вредить.

- Недавно ОБСЕ вывела своих наблюдателей, располагавшихся на границе между Грузией и Россией - самой неспокойной на всем Кавказе. Они стояли на грузинской территории, граничащей с Чечней, чтобы следить за "коридорами". Почему они ушли оттуда?

- Москва считала их присутствие неэффективным и утверждала, что "террористы" продолжали просачиваться через границу, пополняя ряды чеченских повстанцев. Мы же, напротив, говорим, что эта миссия принесла свои плоды и разрешила проблему: транспарентность на границе была восстановлена. Необходимость присутствия третьей стороны на этом участке по-прежнему есть. Это настоящий тест для ЕС, который, впрочем, думает над этим вопросом.