Немецкий историк обвиняет британцев в предательстве антикоммунистического восстания, поднятого в первые годы существования Германской Демократической Республики и подавленного советскими танками.

В книге, выход которой приурочен к сегодняшней дате ? 50-летию восстания, Хубертус Кнабе утверждает, что западные политики, в частности Британия под руководством Уинстона Черчилля, не вмешались потому, что боялись объединения Германии.

Черчилль сделал выговор британскому командующему, который протестовал против казни западноберлинских студентов, схваченных в Восточном Берлине, и высоко отозвался о решительности русских.

Кнабе, автор книги "17 июня 1953. Германское восстание", заявил: "Участники демонстрации были разочарованы: Запад много говорил об освобождении Европы, побуждал их к сопротивлению, но выйдя на улицы, они не получили никакой поддержки".

Сотни тысяч людей вышли на улицы в Восточной Германии, первоначально протестуя против увеличения производственных норм, но затем демонстранты начали требовать свободных выборов. В дело вступили советские танки, а советское военное командование объявило чрезвычайное положение.

Как следует из книги Кнабе, погибло более 50 человек, из которых как минимум 20 были казнены, а еще тысячу суды ГДР осудили за участие в "попытке фашистского переворота".

В течение нескольких недель, предшествовавших юбилейной дате, шли политические дебаты, показ документальных фильмов по телевидению и театральных постановок.

В книге историк цитирует Черчилля, выразившего удивление по поводу того, что британский командующий направил русским жалобу, не проконсультировавшись с Лондоном. В частной записке, процитированной Кнабе, премьер-министр спрашивает, должен ли был Советский Союз допустить, чтобы "восточная зона погрузилась в хаос и анархию". Он продолжает: "У меня создалось впечатление, что беспорядки были подавлены с удивительной решительностью".

Запад боялся воссоединения. В меморандуме от 22 июня министр иностранных дел Селвин Ллойд сообщил Черчиллю, что "в настоящее время союзники считают разделенную Германию менее опасной. Но никто из нас не осмеливается заявить об этом публично, из-за реакции общественного мнения в Германии".

Первыми вышли на улицы в 1953 году строители. Это произошло на Сталиналлее - магистрали, идущей через весь Восточный Берлин.

На открытии фотовыставки, посвященной восстанию, Гюнтер Менцель, который тогда был 17-летним подсобным рабочим на стройке, вспоминал: "После смерти Сталина мы надеялись, что придет кто-то новый, что ограничения будут сняты. Но случилось прямо противоположное. Лидеры советской оккупационной зоны стали еще жестче, они хотели закрыть церкви и на 10 процентов повысили производственные нормы".

"Мы заявили своим рабочим представителям, что не желаем работать больше, не можем работать больше. Потом мы пошли в профсоюзы, но там над нами только посмеялись. Мы решили объявить забастовку, организовали марш к зданию Совета министров и заявили, что хотим смены режима".

Другая свидетельница событий, Валтраут Крюгер, которой сейчас 82 года, жила на Сталиналлее, недалеко от памятника диктатору. "Каждое утро, глядя в окно, мы видели Сталина", ? сказала она.

"Улица была полна народу, люди говорили: "Идем с нами", ? вспоминает Крюгер. ? В два часа дня на улице было черно от людей. Полиция заявила: "Идите по домам, и мы выполним ваши требования". Потом появились танки, людей убивали".

События 1953 года стали фокусом противоречий времен холодной войны. В Западной Германии до 1990 года 17 июня было праздничным днем, и политики не упускали случай критиковать Восток. С коммунистической точки зрения, это была попытка контрреволюционного переворота, которой дирижировали агенты западных государств.

По данным Кнабе, американцы рассматривали вопрос о снабжении восставших оружием, но решили воздержаться от этого.

Клаус Хун, бывший журналист газеты Neues Deutschland, восточногерманского аналога "Правды", до сих пор считает восстание попыткой реставрации фашизма. "Верить в то, что спустя 8 лет после окончания Второй мировой войны в Германии не осталось фашистов, нонсенс, ? заявил Хун. - Эти люди оставались, нацисты были во главе. И найти их можно было именно на стройках, потому что с официальных постов их уволили".

Г-жа Крюгер не согласна: "Говорили, что за этим стоит Запад, но это неправда. Люди поступили так потому, что были недовольны". Она считает, что протест имел экономические корни. "Мяса было очень мало, а фруктов не было вообще. Все по карточкам. Маргарин стоил 4 марки, притом что квартплата была 60 марок".

По мнению Кнабе, в демонстрациях нашло выход недовольство, которое жители Восточной Германии испытывали в первые годы коммунистического режима. "Начало 1950-х было худшим временем в истории ГДР. Фермы подверглись коллективизации, тюрьмы были переполнены, экономика находилась в кризисе".

Он придерживается точки зрения о том, что восстание следует считать борьбой за свободу, предвестником мирной революции 1989 года. "Это был редкий момент, когда немецкий народ, сотни тысяч людей, поднялись и потребовали свободного и тайного голосования".

До сих пор идут споры о том, нужно ли было подавлять демонстрации с помощью советских танков. Многие историки считают, что везде кроме Восточного Берлина демонстрации сошли на нет еще до того, как в дело вмешались русские.

Некоторые западные наблюдатели были согласны с Черчиллем. Корреспондент Manchester Guardian сообщал: "Войскам Красной армии, очевидно, было дано указание проявлять выдержку. Они редко открывали по демонстрантам огонь, хотя в танки и бронемашины летели камни, а солдат, сидящих в них, оскорбляли".

Для Менцеля, участника событий на улицах Берлина, ответ о роли танков очевиден. "Когда появились танки, все поняли, что это конец, что восстание провалилось, и мы должны вернуться на работу".