Михаил Ходорковский всегда знал, чего он хочет. По его словам, в московском детском саду в 1960-е годы его прозвали "директором", так как он мечтал руководить советским заводом.

В конце концов, амбициозность, жестокость и хитрость Ходорковского сделали его самым богатым человеком России, создателем самой успешной нефтяной компании. Но когда у него начались стычки с российским правительством, та же решительность и нежелание идти на компромисс привели его за решетку.

Распространив свою деятельность за пределы бизнеса, в область политики, он стал угрозой для государственной власти, хотя его сторонники и противники изображают эту угрозу по-разному.

К 23 годам Ходорковский благодаря своим организаторским способностям стал заместителем секретаря комитета комсомола московского института, где он учился. Но именно тогда советский лидер Михаил Горбачев начал поощрять кооперативы и псевдочастные компании, и Ходорковский пошел по пути, в конце которого он стал не просто "красным директором".

Он пустился в бизнес, открыв малоуспешное молодежное кафе. Затем он создал компанию по внедрению на предприятиях научных разработок российских университетов. Занимаясь этим, он увидел способ использования финансовых лазеек для превращения "безналичных" рублей, числящихся в балансовых отчетах предприятий, в реальные деньги.

Эта компания стала основой "Манатепа" - банка, который продолжал делать деньги, используя лазейки, образовавшиеся из-за неполной либерализации российской экономики в 1990-е годы.

Накопленный капитал Ходорковский использовал для участия в программе массовой приватизации, скупая все, что попадалось под руку, от пищевых предприятий и ткацких фабрик до титаново-магниевого завода.

К 1995 году он был достаточно богат, чтобы принять участие в схеме, превратившей его миллионы долларов в миллиарды, а его - в одного из российских "олигархов". Эта сделка с дьяволом известна как "долги за акции".

Небольшая группа преуспевающих бизнесменов ссужала деньги почти обанкротившемуся российскому правительству и финансировала кампанию по переизбранию президентом Бориса Ельцина, чтобы предотвратить победу его соперника, коммуниста Геннадия Зюганова.

За это на их попечение были отданы акции наиболее привлекательных российских компаний, не выставленные на первый этап приватизации.

В случае если долги не будут возвращены - а мало кто рассчитывал, что их вернут, - бизнесмены получали право продать акции. Но во многих случаях они выкупали их с большой скидкой.

Ходорковский получил 78% акций нефтяного холдинга ЮКОС, которые он купил за 309 млн долларов. Он по-прежнему использовал жестокие методы для выдавливания миноритарных акционеров, включая крупные эмиссии новых акций, растворявшие пакеты мелких акционеров, в том числе американского финансиста Кеннета Дарта, имевшего акции филиалов ЮКОСа, которые контролировали нефтяные месторождения.

Но, консолидировав функции контроля, Ходорковский в 2000 году сменил курс. Вильям Браудер, который руководит крупнейшим российским фондом ценных бумаг, полагает, что знаменитая сделка избранного президентом Владимира Путина с олигархами была заключена под сильным влиянием Ходорковского.

Путин сказал самым богатым российским бизнесменам, что они могут сохранить империи, созданные в 1990-е годы, если будут держаться в стороне от политики и платить налоги.

"Ходорковский в 1990-е годы вел себя как временщик, потому что не знал, как долго он останется владельцем", - говорит Браудер. Обещание Путина открывало перспективу долгосрочного владения.

Ходорковский взялся за превращение ЮКОСа в эффективную и прозрачную компанию, привлекая консультантов по менеджменту и пиару, западных аудиторов и технологические компании, чтобы увеличить добычу нефти.

Он добился значительного увеличения рыночной стоимости ЮКОСа, которая достигла 35 млрд долларов, а личное состояние Ходорковского составило 15 млрд долларов.

По примеру персонажей времен американского грабительского капитализма XIX века глава ЮКОСа стал филантропом. Он основал Фонд "Открытая Россия", по образцу организации Джорджа Сороса "Открытое общество", для поддержки гражданского общества в России. Он финансировал сеть летних лагерей "Новая цивилизация" - для обучения молодежи "принципам законности и открытого рынка", и интернет-образование школьников. Он культивировал американские контакты и пожертвовал 1 млн долларов Библиотеке Конгресса США.

Но филантропия постепенно приобретала политическую окраску. ЮКОС дал миллионы долларов либеральной оппозиционной партии "Яблоко" и оказывал более скромную поддержку Союзу правых сил и компартии.

Противники, в число которых входят и высокопоставленные чиновники российского правительства, утверждают, что в своей политической активности он пошел дальше, платя депутатам Думы за голосование против ряда законопроектов, в числе которых были направленные на увеличение налогов в нефтяной отрасли.

По словам одного из чиновников, Ходорковский создавал "альтернативную властную структуру". Бывший чиновник на условиях анонимности подтвердил, что действия главы ЮКОСа ограничивали способность правительства проводить реформы.

Российский министр экономики Герман Греф в прошлом году заявил немецкой газете Die Zeit, что Ходорковский однажды сказал ему о новом налоговом законе: "Либо вы его отзовете, либо мы вас уволим".

Даже Путин, который утверждает, что дело ЮКОСа - это проблема налоговых органов и прокуратуры, намекнул на политическую деятельность Ходорковского.

"Люди, которые за пять-шесть лет нажили состояния в пять-шесть-семь миллиардов долларов, готовы потратить несколько миллионов на защиту своих интересов", - заявил он в апреле израильскому телевидению.

Нефтяной магнат начинал представлять угрозу государству и в других сферах. Теракты 11 сентября в США стали катализатором американских попыток найти альтернативные источники нефти за пределами Ближнего Востока. Президент США Джордж Буш и Путин в 2001 году подписали соглашение об энергетическом диалоге, направленное на стимулирование американских инвестиций в нефтяные проекты для усиления роли России как мирового поставщика.

Ходорковский предпринимал попытки сделать так, чтобы ЮКОС извлек максимальную выгоду из этого соглашения. Он выступил с планами строительства трубопроводов из Восточной Сибири в Китай и, при американской поддержке, на северо-западное побережье России, чтобы начать трансатлантическую нефтяную торговлю. Это был открытый вызов политике российского правительства по сохранению контроля над частными нефтяными компаниями через 100-процентную государственную собственность на нефтепроводы.

Он начал переговоры о продаже стратегического пакета ЮКОСа американским компаниям Exxon-Mobil и ChevronTexaco.

Сторонники Ходорковского говорят, что он был просто бизнесменом, осуществляющим свою стратегию, а его политическая деятельность на Западе считалась бы вполне законным лоббированием. Сэнфорд Сондерс, адвокат из фирмы Greenberg Traurig, представляющей интересы главы ЮКОСа, говорит, что тот просто стал слишком независимой силой. "В истории страны, может быть впервые, появился независимый, свободомыслящий, открыто высказывающийся бизнесмен, готовый выйти за рамки ограничений, установленных государством".

Но почему же Ходорковский отказывался свернуть деятельность, навлекавшую на него гнев Кремля, даже после ареста в июле 2003 года его делового партнера Платона Лебедева, явно в качестве предупреждения ему самому? Люди, которые его знают, говорят, что гордость главы ЮКОСа успехами компании питала его миссионерское желание "спасти" Россию.

Льстивое окружение внушило ему идею, что он ухватил Бога за бороду, говорит один из бывших американских менеджеров. В какой-то момент, в конце 2002 года, он перестал прислушиваться к предупреждениям.

Через несколько дней после ареста Лебедева Ходорковский поехал на конференцию в Айдахо, где присутствовали Билл Гейтс и Уоррен Баффетт. Многие думали, что он не вернется в Россию. Но он вернулся.

Российский олигарх, хорошо знакомый с Ходорковским, говорит, что он мог просчитаться, полагая, что его высокопоставленные друзья в Вашингтоне и американском бизнесе в случае его ареста устроят громкий скандал. Парадокс заключается в том, добавил бизнесмен, что Ходорковский "неплохого мнения о Путине".

"Но у него было свое мнение по ряду вопросов, и он не собирался его менять. Потому он и вернулся в Россию. Он знал, что его могут арестовать. Но он уже принял решение. Это была миссия. Как настоящий олигарх, он всегда принимал независимые решения. Олигархи никогда ни у кого не спрашивают совета".