Того, что узбекская армия попытается восстановить контроль над восточным городом Андижан, можно было ожидать. Но мало кто ожидал бойни, и никто не может предсказать, как закончатся нынешние политические конвульсии в этом самом большом и стратегически важном государстве Центральной Азии.

Я никогда не видела так много крови. Пуля пробила мой рюкзак, когда я интервьюировала людей на центральной площади, где в пятницу днем собралось 5 тыс. человек. Люди также находились на территории, прилегающей к зданию регионального правительства. "Прямо передо мной солдат застрелил женщину с двумя маленькими детьми", - сказала мне одна из женщин. Власти не предпринимали попыток очистить площадь, а просто стреляли по толпе почти в упор. Как минимум девять человек было убито первым залпом, пять из них - рядом со мной. Первая колонна бронетранспортеров промчалась мимо, а вторая открыла огонь. Демонстранты внесли тела первых жертв в правительственное здание, но когда БТРы начали стрелять, поднялась паника, мы перестали считать трупы и бросились в укрытие.

В Ташкенте президент Ислам Каримов отрицал, что войска первыми открыли огонь по демонстрантам, и объявил: "Мы не стреляем по женщинам и детям". Однако, по словам патологоанатома, с которым я говорила, 500 трупов лежало в школе N 15 в Старом городе. Среди них были женщины и дети. В отличие от тел мужчин, сказал он на условиях анонимности, эти трупы не возвращали родственникам. По его мнению, их могут даже похоронить в общих могилах.

Сотни беженцев пытаются пробраться в соседнюю Киргизию, 500 человек находятся на нейтральной полосе, недалеко от киргизского города Джелалабада. В другом приграничном городе, Кара-Суу, демонстранты захватили контроль и провозгласили себя новой властью. Сотни жителей гонялись по улицам за чиновниками, уничтожали здания правоохранительных и налоговых органов, поджигали милицейские машины и столкнули в канал как минимум одну из них. Центральное правительство уже не контролирует Кара-Суу, и у всех на уме вопрос: могут ли беспорядки, как это было в Киргизии, на Украине и в Грузии, привести к революции и свержению правительства.

Явным отличием является кровопролитие. Узбекистан - это суровая диктатура, где нет политических свобод и свободной прессы, где имеют место масштабные нарушения прав человека. Первые демонстрации начались несколько дней назад и были направлены против суда над 23 местными бизнесменами, которых обвиняют в принадлежности к военизированной исламистской группировке. Когда были арестованы члены их семей, протестовавшие против суда, на улицы вышли тысячи людей, в итоге захватившие тюрьму, вооружившиеся и выпустившие заключенных. Министр внутренних дел Зокир Алматов позвонил организатору демонстраций Кабулджону Парпиеву с явным предупреждением. По словам Парпиева, "он сказал, что штурм будет, даже если придется убить 300-400 человек".

Другое отличие - так, по крайней мере, говорит президент Каримов - это ислам. Он постоянно обвиняет политических оппонентов в исламском фундаментализме. В Узбекистане 7 тыс. политзаключенных, и многих из них обвиняют в принадлежности к запрещенной экстремистской организации "Хизб ут-Тахрир". Каримов сделал ставку на исламскую проблему и стратегическое положение страны, граничащей со всеми государствами региона, в стратегическом партнерстве с США в войне с терроризмом, разрешив американцам пользоваться крупной авиабазой на юге. Другая организация, Исламское движение Узбекистана, включена Госдепартаментом США в официальный список зарубежных террористических организаций.

Исламские радикалы не первый год воюют с узбекскими солдатами в этом районе, но подлинной проблемой является не ислам, а отношение правительства к гражданским правам, включая свободу вероисповедания. Любую форму ислама, не контролируемую государством, - как в советские времена, когда многие муллы были агентами КГБ, - объявляют угрозой национальной безопасности.

В целом требования демонстрантов в Андижане отражают недовольство, царящее в стране. Провальная экономическая политика выбила из бизнеса многих торговцев, лишив жителей сельских районов средств к существованию. В ноябре разгневанные демонстранты оказали открытое неповиновение властям Коканда, другого города Ферганской долины. На этот раз демонстранты завладели оружием. Если президент Каримов радикально не изменит свою политику, народ, лишенный других возможностей, вряд ли перестанет ненасильственными методами выражать недовольство.

Для Москвы и Вашингтона проблема не ограничивается Узбекистаном, поскольку ситуация может отразиться на других государствах Центральной Азии. В изолированном Туркменистане, зависимом от узбекских водных ресурсов, могут увидеть угрозу абсолютной власти своего правителя. Он стянул большую часть своих войск к границе с Узбекистаном. В тревоге следит за ситуацией и Казахстан. Хотя экономическое положение в Казахстане намного лучше, чем в Узбекистане, многие там недовольны правлением президента Нурсултана Назарбаева и династическими амбициями его дочери.

Имеем ли мы дело с эффектом домино? Получается ли у США менять режимы, практически не трансформировавшиеся после обретения независимости в 1991 году, где нынешние лидеры были у власти еще в советские времена? В Киргизии ответ ясен. В Узбекистане процесс займет больше времени и будет, как оказалось, сопряжен с насилием. Но если президент Каримов не пересмотрит экономические приоритеты и не поймет, что свобода необходима, ему пора подумать о бегстве в Москву.