Если Россия, как утверждают некоторые, заманила Грузию в ловушку, почему ее первоначальная реакция была столь сумбурной?

Вы, вероятно, думаете (во всяком случае, так видится из Москвы), что большая злодейка-Россия провела маленькую победоносную войну против крохотной, но храброй Грузии. Может быть, вы даже - вслед за многими - повторяете, что Россия сейчас облизывается и прикидывает, что ей светит в других пограничных территориях. Вы не правы.

Всю прошлую неделю я провела в России, где встречалась не только с Владимиром Путиным, который теперь занимает пост премьера, но также с президентом Медведевым и другими ключевыми фигурами этой прискорбной истории с российской стороны. И я должна сказать: несмотря на то, что с технической точки зрения победа осталась за Россией, она практически во всех отношениях пострадала больше, чем ее соперница.

Самое главное, что Россия проиграла информационную войну. Грузинская пропагандистская машина оказалась более современной, более гибкой и более убедительной, чем российская, даже в тех случаях, когда ее информация оказывалась неверной. В результате, например, не только идущая в паре с Маккейном охотница на лосей Сара Пэлин, но и многие другие выразители западного общественного мнения, в частности эксперты по внешней политике, которым пристало быть более компетентными в этом вопросе, с полной уверенностью заявляют, что Россия провела ничем не мотивированное вторжение в Грузию.

В этом смысле Россия отчасти расплачивается за прошлое. Хотя с момента распада Советского Союза прошло уже почти два десятка лет, этой стране пока не удалось убедить мировую общественность, и прежде всего своих соседей, что она не является экспансионистской державой. Когда российские войска вошли на неоспоримо грузинскую территорию, начались сравнения с пражскими событиями 1968 года.

Не имеет никакого значения, что буферные зоны, в которых остановились российские войска, закреплены соглашением 1994 года и что Москва завершила первую фазу вывода войск еще до срока, установленного на переговорах с Саркози. С точки зрения внешнего мира Россия снова взялась за старое. Медведев в раздражении сказал, что Западу нужно сократить число советологов и найти побольше специалистов по России. Это точно.

В информационной войне Россию на голову разбили, а в настоящей войне с еще большей очевидностью проявились ее слабые места. Генералы утверждают, что их войска провели элементарную операцию и могли бы - если бы перед ними поставили такую задачу - за четыре часа взять столицу Грузии Тбилиси.

Однако, как признал заместитель начальника Генштаба Анатолий Ноговицын, грузинским войскам удалось добраться до центра столицы Южной Осетии, Цхинвали, еще до того, как Россия предприняла ответные действия. Менее чем за 48 часов она потеряла 64 человека и четыре самолета. Оснащенные высококлассным (отвечающим натовским стандартам) снаряжением, в том числи приборами ночного видения, грузины поначалу взяли верх.

Хотя генерал Ноговицын отказался это подтвердить, но совершенно очевидно, что российская разведка тоже допустила промах. Грузинская агрессия застала русских врасплох: ни базирующиеся в Южной Осетии российские миротворцы, ни московское начальство не ожидали, что грузины сделают то, что они сделали, и именно в тот момент, когда они это сделали. Если Россия, как утверждают некоторые, заманила Грузию в ловушку, почему ее первоначальная реакция была столь сумбурной?

Не удивительно, что гражданское руководство России заявило, что проводит плановую модернизацию армии. Грузинские войска, подготовленные и экипированные США, по очкам выиграли у своего уставшего соперника с более сильным перевесом, чем готовы признать обе стороны конфликта.

Но для России повышение приоритета модернизации армии в неофициальной иерархии государственных задач означает, что другие социальные и инфраструктурные проекты могут быть отложены. И Медведев, и Путин подчеркивают, сколько еще предстоит сделать, чтобы существенно продвинуть Россию в XXI век. В условиях постоянной высокой инфляции и еще более высоких ожиданий народа переориентация ресурсов на нужды армии сопряжена с риском.

Спешное признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии тоже ей кое-чего стоило. В результате Россию за рубежом стали воспринимать как экспансионистскую державу, хотя она, как потерпевшая сторона, цеплялась за позицию морального превосходства. Во внутренней политике этот акт пополнил список экономических и военных обязательств России (вследствие чего, возможно, Кремль без долгих рассуждений и отклонил просьбу Южной Осетии о принятии ее в состав России). Там, очевидно, считают перспективу дальнейшего сближения с анклавами не столько благоприятной, сколько обременительной - как в экономическом, так и в дипломатическом смысле.

Но самое плохое, пожалуй, в том, что в результате войны испортились, едва начавшись, отношения президента Медведева с Западом. Он, похоже, не без сожаления обратился на прошлой неделе к жесткому стилю ведения диалога (как ему показалось, его вынудил принять такой стиль характер того курса, который избрали зарубежные сторонники Грузии) - как будто он вел себя не так, как ему хотелось бы себя вести на президентском посту. И все же до тех пор, пока интересы России с точки зрения Москвы будут столь демонстративным образом ставиться под угрозу, он рискует оказаться заложником местных "ястребов" - будь то генералы, парламентарии или патриотически настроенные избиратели. Это плачевно для Запада, который рассчитывал, что с уходом Путина наступит оттепель, но и для России это означает как минимум крупный проигрыш.