Сердце первого израильского солдата, генерала, который одержал победу (почти) во всех войнах, где он сражался, который сделал мечту о Великом Израиле от Средиземного моря до Иордана целью своей жизни, переполнено грустью.

Ариэль Шарон появился на телеэкранах почти в 11 утра вместе с президентом Моше Кацавом. Опухшие глаза, усталое лицо, хриплый голос. Это не тот человек, который в 2000 году своей прогулкой к Храмовой горе в Иерусалиме способствовал началу второй интифады. И как солдат, вчера утром, перед телевизорами всей страны, он взвалил на свои плечи всю ответственность за то, что происходит сегодня в Израиле. Он не скрывает своих эмоций, и произносит ясные слова, и волнуется до слез, глядя на репортажи о поселенцах, которых военные заставляют покидать свои жилища. "Как не расплакаться, видя эти семьи со слезами на глазах и агентов полиции со слезами на глазах?"

Потом он уже генерал. Лидер возвращается к своему командному стилю, к своей ответственности: "Если хотите сделать больно кому-то, сделайте больно мне! Кричите на меня! Я несу ответственность за все это. Атакуйте меня. Это моя вина".

Президент Кацав прерывает покаяние премьера. "Ответственность за эвакуацию, как и в каждой демократической стране, лежит на парламенте, который и принял это решение, а не на тебе", как будто бы желая сказать, ты не можешь играть роль единственного "жертвенного барашка". Шарон продолжает свою речь, но уже более тихим голосом: "Не обвиняйте этих чудесных мужчин и женщин, которые выполняют приказы в этих ужасных условиях".

С еще большими эмоциями в голосе Шарон продолжает: "У нас у всех была мечта. У меня тоже была мечта о сохранении этих территорий, но многое изменилось. Но мы не должны думать, что все, что мы сделали, было бесполезным".

Бывший генерал, ястреб из ястребов, умелый политик, который никогда не щадил ни врагов, ни друзей, уже не тот, каким он был до 15 августа. Хотя среди израильских правых он пользовался наибольшим авторитетом в процессе колонизации.

Он был их столпом: сначала как генерал, командовавший южным сектором в начале 60-х, потом как военный советник первого правительства Рабина в середине 60-х, потом во главе ключевых министерств - обороны, сельского хозяйства, окружающей среды, инфраструктуры, в кабинетах министров "Ликуд" и наконец как премьер во время второй интифады, началу которой он в немалой степени способствовал.

Это не тот человек, который два года назад с негодованием отверг план ухода из Газы, который предложил осуществить лидер партии руда тех времен бывший генерал Амрам Митцна в обмен на свое участие в правительстве. Который за несколько недель до обнародования своего плана одностороннего размежевания сравнил статус поселений Нетцарима со статусом Тель-Авива. Но что же тогда произошло?

Шарон - живая загадка. В 77 лет, во главе своего третьего правительства за четыре года, он - один из самых могущественных премьер-министров за всю историю Израиля. Но и один из самых слабых лидеров разобщенной партии "Ликуд" и нестабильной коалиции, изолированный от своей партии. Шарон - светский еврей, агностик и националист, который читает Библию на манер Бен Гуриона, как национальную сагу еврейского народа. Даже его привязанность к территориям никогда не была мессианской, скорее романтической, и конечно же, обусловленной мотивами безопасности. Таким образом легче понять, как он пришел к пониманию невероятного: разрушению дела всей своей жизни.

"То, что видно сейчас отсюда, не видно в данный момент оттуда", - недавно сказал он. Что же увидел Шарон "отсюда", из кресла премьер-министра? Он увидел рождение нового регионального и международного равновесия. Грубая рука Джорджа Буша перемешала всю ближневосточную мозаику: голосование в Афганистане, в Палестине, в Ираке, вывод сирийских войск и "кедровая" революция в Ливане. Было разрушено застарелое арабское бездействие. Шарон понял, что надо двигаться, идти на уступки. Видение Белым домом суверенного палестинского государства, которое живет в мире с Израилем, не оставляет большого пространства для раздумий.

Таким образом, он предпочел сделать шаг навстречу с "болезненным" уходом из Газы, территории которую невозможно было защищать, и в обмен сохранение блоков вокруг поселений на Западном берегу: Ариэль, Маале Адумим и Гуш-Этцион. Уход из сектора Газа поможет усилить контроль над другими районами территории Израиля, которые станут неотъемлемой частью государства при любом развитии событий в будущем. Шарон никогда не делал из этого секрета, и вчера он напомнил об этом и обещал в конце своего телеинтервью: "Программа поселений - серьезная программа, и она будет продолжена".