Можно по-разному подходить к попытке пролить свет на конфликт между Россией и Грузией. Во-первых, - один раз не считается - не обязательно сразу обращаться к геополитике. Говоря об отношениях между русскими и грузинами, необходимо начать, пожалуй, с рассмотрения их сложности в плане общественных связей и наиболее укоренившихся - чуть ли не в коллективном бессознательном - представлений о них. Нельзя, к примеру, абстрагироваться от некоторых мест, в которых разворачивается конфликт, в частности, в Гори - ни много ни мало - на родине Сталина.

Тот факт, что русские жестоко бомбили этот населенный пункт, объясняется, возможно, не только стратегическими соображениями, тем более что, как я думаю, отец Путина имел какие-то претензии к грозному красному царю-грузину. Русские испытывают к своим бывшим советским соотечественникам-грузинам смешанное чувство влечения и отвращения, которое в полной мере проявилось в данный момент, вне зависимости от стратегических и, как представляется, глубоких расчетов. Грузины благодаря Сталину правили в России в поворотный момент, когда решались судьбы нации, и своими несказанно жестокими методами они ее, по сути, спасли.

Речь не об одном Сталине. Серго Орджоникидзе - до самоубийства, совершенного под давлением его начальника, - был истинным архитектором индустриализации страны. Авель Енукидзе, в свою очередь, целиком создал кремлевскую администрацию, функционирующую и по сей день. Ликвидированный Сталиным в 1937 году, он, безусловно, был самым блестящим из грузинских большевиков.

И, наконец, Берия: на нем, разумеется, лежит ответственность за безжалостные репрессии всех активных противников режима, но он же амнистировал многих военных и тайных агентов, которых Сталин приговорил к смерти, создал блистательные разведсети по всему миру (в которые входили и три близких сотрудника Рузвельта в Белом доме в 1940-1945 годах), и, самое главное, он раздобыл - благодаря все тем же сетям - ядерное оружие, несомненно, не имеющее ничего общего с мальчишескими изысканиями ничем не выдающегося придворного физика Курчатова, выдвинутого впоследствии на первый план, чтобы скрыть подвиги разведки.

Обида на кавказцев в целом приобрела размах после падения и ареста Берии, который, начиная с 1953 года, разрабатывал грандиозные проекты деколлективизации страны, освобождения народностей и воссоединения Германии. Таким образом, в России грузин упрекают не только за параноидальную жестокость Сталина, которая в сочетании с его суровым стоицизмом, тем не менее, сыграла свою роль в победе 1945 года, но и за гораздо более либеральные эксперименты Берии и атмосферу свободы и беспечности, всегда, даже в самые тяжелые моменты, царившую в Тифлисе.

Я использую старое русское название Тифлис, как все в Советском Союзе в 1950-1970-е годы. Точно так же Ленинград и Петербург не смогли вытеснить Питер. Эта обида распространяется и на средиземноморскую красоту Грузии, этот утраченный рай, о котором писал Пастернак в своем знаменитом Письме к грузинским друзьям, эту "русскую Индию", этот путь на Восток, который так влек русского Мюссе - Грибоедова, а затем и его блестящего биографа Тынянова.

У кого в России не наворачивались слезы на глаза под поэмы, которые пел надорванным голосом Булат Окуджава, кто не знает, что первый перестроечный фильм "Покаяние" был снят на грузинской киностудии покойным Тенгизом Абуладзе. В общем, русские еще сильнее злятся на своих грузинских братьев оттого, что те их обогнали: они либо вели их, как скандинавские варяги былых времен, либо, выйдя из-под их власти, обошли их в поисках счастья, процветания и красоты. Достаточно подумать о солнечных фильмах Отара Иоселиани, своим оптимизмом пронзавших пелену и хандру брежневской эпохи.

Причины несоразмерного российского военного ответа Грузии следует искать в глубине пока еще общей истории двух народов. Другая, не менее историческая, уверенность касается несостоятельности американской роли гегемона: американская республика, руководствуясь иррациональной и мелочной враждебностью, не прекращала бредовых попыток взять постсоветскую Россию в кольцо. Несомненно, больные умы Лэнгли, где находится штаб-квартира бессмысленного ЦРУ, или горячие головы Пентагона мечтали о собственной Кубе. Они думали, что обрели ее в Грузии с помощью своего агента влияния - действующего президента Саакашвили.

И, как не слишком умный Фидель Кастро, в 1962 году захотевший сбросить атомные бомбы на Вашингтон на глазах у своих неосторожных союзников из Москвы, пришедших в ужас, "Франкенштейн Саакашвили" захотел втянуть своих американских хозяев в чрезвычайно абсурдную логику, которой руководствовалась Грузия в экзальтации своего узколобого национализма. Впрочем, сегодня в Вашингтоне превалирует не глуповатое возмущение наших газет, а взаимные обвинения в безответственности, как это происходило в Москве после дуэли Кеннеди и Хрущева из-за Кубы.

Кондолиза Райс дала понять, что три недели назад она пыталась охладить пыл Саакашвили. Это, по-видимому, правда, учитывая, что она и ее заместитель, посол Дэниел Фрид являются экспертами и рационалистами в постсоветском вопросе и открыто критикуют нынешнюю американскую паранойю. История выяснит истинную ответственность каждого, но структурные причинные связи уже очевидны: безумное желание бесконечно провоцировать Россию, поддерживая немедленное вступление Украины и Грузии в НАТО в тот самый момент, когда стоит вопрос о дипломатическом решении иранского кризиса.

Перед лицом американской безответственности, доказывающей необходимость освобождения этой страны от избыточных обязательств, с которыми она не справляется, - самое верное средство достичь этого в краткосрочной перспективе - как можно скорее проголосовать за Обаму, - оказалось, что впервые в своей истории Европа под предводительством Николя Саркози сумела достичь значительного результата. Нет, европейское посредничество - не мюнхенский сговор, точно так же как грузинские легионы - не чешские демократы 1938 года, а русские - не нацисты завтрашнего дня.

Спасая лицо вставшей на ложный путь России и обеспечивая немедленное прекращение боевых действий, европейцы показали умеренным представителям российской власти, что они в состоянии понять их тревоги, но не позволят им творить невесть что. Почему к Саркози прислушались? Потому, прежде всего, что он показал себя великим дипломатом и сумел должным образом использовать европейскую "мягкую силу".

Путин мог бы проигнорировать европейское посредничество, рискнув тем самым поставить под угрозу все связи, созданные Россией: это коснулось бы не только нефти и газа, но и квартир в Кенсингтоне и каникул в Куршевеле. Эти два значимых события наметили два возможных пути развития нашего Старого континента после нынешнего кризиса.

С одной стороны, окончательно покончить с логикой силы, которой склонна злоупотреблять Россия. С другой - окончательно исключить применение силы, предоставив России достойное и нужное место, которое она должна занять в строительстве Европы. Не толкать Украину на конфронтацию с Россией. А также сделать все, чтобы гарантировать историческое примирение России с нашими польскими и турецкими союзниками. Это трудный, но необходимый путь.

Если пойти по нему уже сегодня, мы увидим, что для эмоциональных отношений России со своим югом найдется гуманистическое решение, которого ждут все гениальные кавказцы - от скульптора Церетели до чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова, - чтобы и дальше продолжать этот симбиоз, столь важный для русской души. Недаром Лермонтов так многого ждал от синих вершин Кавказа. Он воспевал наше будущее - будущее не только России, но и всей Европы.