Марина Литвиненко, вдова бывшего агента КГБ, умершего в Лондоне от радиационного отравления, в пятницу рассказала, что муж начал беспокоиться по поводу безопасности российских изгнанников вроде него самого в июле. Именно тогда парламент в Москве к ужасу иностранцев одобрил закон, разрешающий ликвидировать за пределами России людей, которых Кремль считает экстремистами или террористами.

Однако, по ее словам, ее муж Александр Литвиненко все же чувствовал себя защищенным, потому что имел убежище в Великобритании.

По словам госпожи Литвиненко, после принятия в июле нового закона "Саша сказал: "Они собираются нас убить". Его опасения возросли в октябре, когда в Москве была застрелена журналистка Анна Политковская, с которой он был знаком.

"Он был потрясен, - рассказывает Литвиненко. - Но нельзя сказать, будто он чувствовал, что окажется следующим: это казалось невероятным. Он беспокоился за других людей, у которых было здесь политическое убежище. Но он говорил: в Англии этого случиться не может".

Воспоминания вдовы Литвиненко, озвученные в пятничном интервью (незадолго до того, как она отправилась в Скотланд-Ярд, чтобы рассказать свою историю британским детективам, расследующим гибель мужа), - это еще одна точка зрения в запутанных спорах вокруг данного дела.

Александр Литвиненко, ярый противник Кремля, скончался 23 ноября, отравленный радиоактивным изотопом полоний-210, после трех недель борьбы за жизнь. Находясь при смерти, он обвинил в убийстве российские власти.

Кремль отверг его обвинения. "Для нас Литвиненко был ничем, - заявил министр обороны Сергей Иванов иностранным журналистам вечером за ужином в Москве, сообщает Reuters. - Нас не волнует то, что он мог сказать или написать перед смертью".

Следствие в Лондоне, Гамбурге и Москве не сумело выяснить (по крайней мере, об этом не сообщалось официально) подробностей о мотивах и методах убийства или назвать подозреваемых.

Это лишь усилило тревогу среди российских эмигрантов, появившуюся в связи с новыми полномочиями, доступными Москве.

Один из этих людей - Ахмед Закаев, главный пресс-секретарь чеченских противников Кремля, которого власти называет террористом. Он был другом и соседом Литвиненко.

"Если четыре-пять лет назад можно было питать иллюзии, возможно ли оказаться убитым здесь, в Западной Европе, то сегодня мы знаем ответ: да, можно", - сказал Закаев в своем отдельном интервью.

Госпожа Литвиненко, 44 лет, мало фигурировала в связи с ведущимся расследованием гибели мужа, однако ее рассказ - горькая история о жизни скромной танцовщицы из бывшего Советского Союза, которая внезапно оказалась в изгнании, потому что ее муж стал разоблачать собственную организацию.

Пара тайно покинула Россию в 2000 году. Марина говорит, что, когда она прибыла в Турцию, где вновь встретилась с мужем по пути в Англию, "он впервые мне сказал: Марина, готовься, что ты не вернешься в Россию. Для меня это было потрясением. Я просто не могла в это поверить".

Смерть мужа оказалась еще болезненней.

"Иногда мне кажется, что со мной все снова будет в порядке, - говорит она, затем прерывается, пожимает плечами и вытирает слезы, текущие по щекам. - А потом я думаю, что не будет".

В первом, по словам ее представителей, интервью американской газете с момента гибели мужа, она рассказала о том, как спустя несколько часов после его кончины узнала о смертельном яде, из-за которого у Литвиненко выпали все волосы, он впал в кому, а затем умер.

В 3 часа ночи на следующие сутки, рассказывает госпожа Литвиненко, полицейские разбудили ее, измученную горем и обессилевшую, и сообщили, что причиной его смерти стало отравление полонием-210. Она рассказывает, что офицеры полиции велели ей собрать вещи и увезли в другой дом по неназванному адресу. Ее дом на севере Лондона был опечатан. С тех пор ей не позволили туда вернуться.

"Я все обвиняла себя. Я до последнего дня верила, что Саша будет жить ", - говорит она, вспоминая, как три недели не отходила от его постели. По словам Марины, она винила себя за то, что сделала недостаточно для его спасения. Но, когда полицейские пришли, чтобы сообщить ей причину смерти, выяснилось иное: "Они сказали, что у него не было ни малейшего шанса".