Если больше некому поддержать Путина, таким человеком вполне может стать Ширак. Несмотря на все выходки хозяина Кремля, президент Франции по-прежнему хочет верить в его стремление к реформам и в его желание приблизить Россию к западному миру. Поэтому нужно продолжать с Москвой "конструктивный диалог". Именно такой смысл придается сегодняшнему визиту Владимира Путина в Париж, на четырехсторонний саммит с участием германского канцлера Герхарда Шредера и испанского премьера Хосе Луиса Сапатеро.

Впрочем, французская сторона заметно изменила свою риторику. Спокойная уверенность в том, что в годы своего первого президентского мандата (2000-2004) Путин был привержен делу демократизации своей страны, сменилась беспокойством и даже озабоченностью. Сегодня много говорится о "гримасах" и "трудностях", об "ослаблении Путина". Сдержанно упоминается о сужении поля деятельности оппозиции, об уменьшении плюрализма в прессе, об ухудшении отношений России с внешним миром и с "ближним зарубежьем" вроде Украины, где появляются все новые узлы напряженности.

Проблема Парижа, который сделал Москву своим ключевым союзником в борьбе против войны в Ираке и хотел бы сохранить ее в этом качестве, заключается в том, чтобы приспособиться к этой эволюции России. "Как можно и дальше протягивать руку дружбы, не соглашаясь со всем этим?" - задался риторическим вопросом один дипломат. Пока ответ на него явно не найден.

Саммит рискует вылиться в обмен любезностями. Как и запланированное посещение двумя президентами базы французских ВВС в Таверни - "ответ" Парижа на жест Путина, который в апреле 2004 года привез Ширака на секретную военную базу в Краснознаменске.

Чем же вызвана такая учтивость? Для Парижа самое главное - иметь у ворот Европы стабильную Россию, тем более, что после расширения ЕС она является для него приграничной страной. Утверждается также, что весь мир выигрывает от участия Москвы в мирных усилиях на Ближнем Востоке и в Афганистане.

К тому же существует шираковская концепция "многополярного мира": согласно ей, Россия должна быть одним из полюсов (наряду с Китаем, Индией, ЕС и др.), которые положат конец американской гегемонии. В этом плане упорное стремление Путина вернуть униженной России достойное место рассматривается как спасительное.

С этой точки зрения вопрос о том, какой именно будет Россия, призванная стать одним из столпов нового мирового порядка, не является первоочередным. Идет ли речь о неоимперской и авторитарной России, на путь построения которой, судя по всему, встал Путин? Или о России демократической, уважающей своих соседей?

В Париже, прибегая к авторитету великих классиков, призывают простить путинские эксцессы и проявить терпение. Говорят, что Россия идет к демократии издалека, что этой демократии всего пятнадцать лет. Не слишком ли многого мы требуем от Путина, которому приходится заново строить государство? И если не будет его, не окажется ли его преемник хуже него?

Поэтому нужно поддержать Россию, которая чувствует себя ущемляемой на международной арене: Джордж Буш призвал ее к порядку за отступление от демократии, ее высмеяли за неудачное вмешательство в дела Украины, а иногда ей делает выговоры и сама Европейская комиссия. Но откровенный разговор не исключен.

Так, утверждается, что в ходе двусторонних бесед будет затронут вопрос о Чечне. Париж, у которого смерть сепаратистского президента Аслана Масхадова, произошедшая при неясных обстоятельствах, не вызвала почти никаких эмоций, безусловно, ограничится повторением тезиса о необходимости "политического решения", не опасаясь того, что эти слова могут повиснуть в воздухе: Масхадов был последним человеком, с которым переговоры оставались возможными.

Нет уверенности в том, что такая политика в отношении Путина встретит единодушную поддержку 25 европейских стран, особенно у новых членов ЕС - выходцев из бывшего коммунистического блока. Париж гарантирует транспарентность и прилагает все усилия к тому, чтобы развеять опасения своих коллег. Да и как иначе? Ведь 25 стран - это так много.