Стабилизация обстановки в Ираке и восстановление этой страны зависят от многих факторов, в том числе и от формирования или восстановления сил безопасности и армии.

"Роспуск иракской армии в соответствии с одним из первых декретов гражданской администрации Пола Бремера был грубейшей ошибкой. Этот декрет положил конец структуре, которая существовала до прихода к власти режима Саддама Хусейна и которая была тесно связана с историей иракского государства и народа с 20-х годов прошлого столетия". Такой резкой критике подвергла Международная кризисная группа (International Crisis Group) одно из решений, которым особо гордилась временная администрация.

Волтер Слокомб, руководивший роспуском иракской армии, был впоследствии уполномочен создавать новую армию, но на основе слишком узких критериев. Новые вооруженные силы Ирака должны насчитывать не более 40 тысяч человек. Около трех дивизий легкой пехоты должно быть достаточно для обеспечения обороны Ирака. Эту задачу Саддам пытался решить с армией в 20 дивизий, с 400 тысячами солдат и 2600 танками.

Было очевидно, что логика восстановления армии основывалась на зависимости от американских сил. Последствия этого мероприятия были катастрофическими, прежде всего с моральной точки зрения. Офицеры и унтер-офицеры чувствовали себя униженными и оскорбленными. Многие вступили в борьбу против коалиции. Их гнев нарастал еще и потому, что одновременно с роспуском армии в секретные службы вербовались люди, работавшие в прежних структурах, еще более политизированных и засекреченных.

Восстановление вооруженных сил оказалась не самой приоритетной задачей оккупационной администрации. Насущность этой проблемы стала очевидной лишь тогда, когда сопротивление и террористы создали серьезные проблемы для безопасности. Но к этому времени самый большой ущерб уже был нанесен.

Сегодня на восстановление иракских вооруженных сил выделяется большой объем американских инвестиций, британцы выступают в качестве советников, а непосредственно формированием армии занимаются частные военные компании, похваляющиеся успехами в организации милиционных формирований, планировании и проведении повстанческих операций и операций по борьбе с повстанцами, участием в восстаниях и обеспечении охраны vip-представителей самых различных категорий: от диктаторов до чиновников ООН.

Помимо денег, от американцев исходит и организационная модель национальной гвардии. Британцы делятся опытом, накопленным со времен колониальной империи. Колониальные войска возглавлялись британцами, и лишь к концу колониальной эпохи представители местного населения получили возможность занимать офицерские должности. В Ираке за несколько дней был совершен переход от полной зависимости от американцев до создания высшего иракского командования.

Однако наибольшую обеспокоенность вызывает постколониальный опыт: армии стран, обретавших независимость, следовали опыту бывших хозяев и пользовались услугами их советников. Но результаты были не всегда одинаковыми. В ряде стран формировались династические армии, частные вооруженные формирования, революционные армии и неоколониальные армии. В Ираке мы оказались перед лицом опасности одновременного появления всех этих форм.

Сегодня новая иракская армия используется вместе с коалиционными силами при выполнении задач по подавлению внутреннего сопротивления. Это фундаментальная задача, поскольку она затрагивает суть проблемы безопасности. Ее выполнение может укрепить армию, если репрессии будут направлены против террористов, обратный результат может проявиться в случае, если в ходе борьбы с террористами побочный удар наносится и гражданскому населению.

Иракская армия уже испытывает серьезные трудности и воспринимается населением как часть оккупационных сил. Так же как умеренные не доверяют своим солдатам, так и многие командные кадры, сунниты и бывшие баасисты, мало доверяют друг другу. Не доверяют новым иракским военным и американцы, которым очень часто приходится брать под арест только-только назначенных командиров.

Кандидатов на командные должности предлагают политические партии, главы племен, губернаторы провинций и именитые граждане, преследующие собственные интересы. Иракцы опасаются приватизации и политизации сил безопасности. Структура, плохо подготовленная в военном отношении, плохо оснащенная, разделенная по этническим признакам или политическим пристрастиям, вместо сигнала единства и доверия, как кажется, порождает политическую рознь. И помимо всего этого, каждый контингент коалиции, действующий в строго определенной зоне ответственности, приступил к реализации своих программ подготовки подразделений иракской армии.

Частные военные компании, получившие в Ираке контракты на подготовку сил безопасности, финансируются напрямую или через посредников правительствами коалиции, международными организациями, неправительственными организациями и частными корпорациями. Сам Рамсфельд в письме Комиссии по вооруженным силам конгресса США заявил о присутствии в Ираке до 20 тысяч контрактников и выразил опасение, что после перехода власти временному правительству число наемников увеличится.

Частный военный сектор, а не Великобритания, стал вторым крупнейшим участником войны. Коалиция не имеет монополии на безопасность, и даже нарождающиеся иракские силы не смогут эту безопасность обеспечивать. Частные компании и те, кто их финансирует, имеют огромные интересы и никогда не позволят вывести себя из игры эффективным официальным аппаратом.

Все эти частные компании представлены бывшими военными, они полностью легальны, а в руководстве этих компаний - политики, лоббисты, бывшие и нынешние представители военной верхушки США и Великобритании и известные лидеры соответствующих правительств. В Ираке и Афганистане они создали теневые армии, с независимыми иерархическими структурами, никому не подчиняющиеся.

Эти армии объединяет то, что они используют в своих интересах нестабильность. Мобильность, агрессивность, игнорирование законов и правил делают эти армии и удивительно эффективными и в наименьшей степени подвергающимися риску. Если, конечно, на них не объявляется охота.

Совсем недавно в НАТО было принято решение разработать план подготовки иракских сил безопасности, но не стоит ждать чудес. У НАТО нет достаточного практического опыта в таком виде сотрудничества. Каждая нация уверена в том, что ее армия самая правильная и именно ее следует клонировать.

НАТО в свое время создала в Косово Protection Corps, ставший отражением британского опыта, нордических социальных концепций, германских страхов и американских интересов. В то же время НАТО выступает за легитимизации использования частных военных компаний. Но Североатлантический альянс вовсе не ориентирован на передачу частным компаниям политических и военных полномочий. И этого уже достаточно.

Участие НАТО - позитивный сигнал на будущее по меньшей мере с концептуальной точки зрения, поскольку этой организации не свойственны операции "укуси и беги". До последнего времени множество независимых инициатив было оправдано необходимостью противостоять чрезвычайной ситуации, но создание вооруженных сил и сил безопасности должно отвечать задачам обеспечения стабильности на среднюю и длительную перспективу и не служить лишь сиюминутным целям. То, что будет создано сегодня, должно оставаться на долгое время, хочется этого или нет.