Когда Китай вторгся в Тибет в 1950 году, он обещал принести современность в изолированное феодальное королевство. Вместо этого он принес религиозные и культурные репрессии, загнал в ссылку тибетское правительство, включая его верховного религиозного и политического лидера, Далай-ламу. С 69-летним Далай- ламой в его доме в Индии встречается журналист TIME Алекс Перри.

- Какова сейчас ситуация в Тибете?

- Несмотря на экономические улучшение и развитие, угрозы для нашего культурного наследия, религиозной свободы и окружающей среды очень серьезны. В сельской местности органы образования и здравоохранения очень, очень слабы. Это как большая пропасть в собственно Китае между богатыми и бедными.

- Есть ли какие-либо причины для оптимизма?

- Многие коммунистические и авторитарные режимы изменились, включая Советский Союз, и не насильно, а их собственными народами. Это позитивные изменения. У Китая до сих пор та же система, но многое меняется. Значительно улучшилась ситуация со свободой информации, религиозной свободой и свободой СМИ. Так что на этом уровне ситуация в Тибете вселяет надежду. Сегодня значительное число китайцев проявляют интерес к сохранению тибетской культуры и духовности.

- Каковы ваши отношения с Пекином?

- Мы возобновили прямые контакты с Пекином три года назад. Мы не ожидаем никакого крупного прорыва - тибетский вопрос очень сложный, а Китай очень подозрителен и очень осторожен. Потребуется время. Однако встречаться лицом к лицу очень, очень важно.

- Вы столкнулись с определенной долей критики за то, что отказались от борьбы Тибета за независимость.

- Некоторые тибетцы обвиняют меня в том, что я продал их право на независимость. Однако мой подход в наших же интересах. Тибет отсталый. Это обширная земля, богатая природными ресурсами, однако нам не хватает технологии и опыта. Так что, если мы останемся с Китаем, мы можем получить больше преимуществ, если он будет уважать нашу культуру, окружающую среду и даст нам своего рода гарантии.

- Некоторые считают, что Китай дожидается вашей смерти.

- Есть два мнения. Некоторые говорят: да, как только Далай-лама скончается, умрет весь тибетский вопрос. Другое мнение заключается в том, что страдания останутся и даже усилятся, однако уже не будет того, кто направит и убедит тибетцев, поэтому тибетский вопрос разрешить станет сложнее. Какое мнение правильное? Я не знаю. Подождите моей смерти (смеется). Тогда ответ даст действительность.

- Исчезнет ли без вас сплоченность тибетской общины?

- Тибетский вопрос - это вопрос народа. Когда уходит один человек, это, конечно, определенное препятствие. Однако так как это вопрос народа, покуда жив народ, останется и вопрос.

- Кто будет вашим преемником?

- Институт Далай-ламы - следует ли его сохранить или нет - зависит от тибетского народа. Если они почувствуют, что он больше не имеет смысла, тогда он прекратит свое существование. Но если я умру сегодня, я полагаю, они захотят иметь другого Далай-ламу. Примут ли это китайцы? Нет, китайское правительство почти наверняка назначит другого Далай-ламу, как они сделали это с Панчен-ламой. Тогда будет два Далай-ламы - один Далай-лама тибетского сердца, другой - официально назначенный.

- Если не сохранится международный интерес и давление, сможет ли Китай победить?

- Китай уже в беспроигрышной ситуации. Он уже контролирует Тибет (смеется). Но что вы имеете в виду под победой или поражением? Это очень сложно. Мы предлагаем не отделение, а лишь большее процветание Тибета в Китае.

- Сколь многого лично вам стоила ваша ссылка?

- Конечно, я потерял свою страну, и вот уже более 45 лет я лишен государства. Но я думаю, у меня появилась очень хорошая возможность узнавать новые вещи, включая новые традиции.

- Каким вы видите будущее?

- Если вы посмотрите на тибетскую ситуацию локально, тогда будущее безнадежно. Но с более широкой точки зрения, будущее полно надежд. Это мои последние слова по этому вопросу. Я вижу будущее неплохим.