В решении об отказе в выдаче Владимира Гусинского, принятом вчера Уголовной палатой Национальной судебной коллегии, очень много нюансов, как юридических, так и политических. Очевидно, что процесс экстрадиции всегда дает возможность судам страны, к которой обращен запрос о выдаче, убедиться, что за этим запросом не кроется преследование по политическим, религиозным, этническим и другим мотивам. Если такие мотивы присутствуют, то Европейская конвенция о выдаче позволяет ответить на запрос отказом. Ясно также, что охранительная роль этой конвенции снижается, если речь идет о государствах - таких как страны ЕС - которые придерживаются единых систем судебных гарантий, позволяющих быстро и эффективно координировать свои действия в судебной области. В деле Гусинского есть все элементы, которые могут вызвать споры при решении вопроса об экстрадиции: необходимость взаимодействия между государствами для привлечения к суду за совершенные преступления; право государства, к которому обращен запрос о выдаче, на применение своей собственной судебной системы к подозреваемому; а также обязательство не способствовать принятию судебных решений, которые могли быть расценены как преследование по идеологическим или другим скрытым мотивам. Этот спор проявился в решении, которое вновь продемонстрировало разногласия внутри самой Уголовной палаты Национальной судебной коллегии - это выразилось в особом мнении судьи Карлоса Оллеро, высказавшегося за экстрадицию; и эту точку зрения поддерживает прокурор.

В данном случае разногласия между судьями имеют значение, поскольку они свидетельствуют о том, что выдачу Гусинского нельзя рассматривать в отрыве от ситуации со свободой слова в России. Возможно, что существовали причины для выдачи, отвергнутой из-за отсутствия "двойного инкриминирования". Уголовная палата пришла к выводу, что преступление, вменяемое в вину Гусинскому - мошенничество в размере 40 млрд. песет - не имеет аналога в уголовном кодексе Испании, поскольку масштаб мошенничества Гусинского не позволяет приравнять его к преступлению. Второй аргумент, на который ссылалась палата, связан со все более активным наступлением на свободу слова в России, жертвой которого стали СМИ Гусинского, резко критиковавшие правительство Путина. В вердикте суда с несвойственной ему расплывчатостью говорится о "бросающихся в глаза особых обстоятельствах, связанных с предъявлением обвинения в мошенничестве", что позволило судьям, основываясь на Европейской конвенции, считать запрос о выдаче политически мотивированным и его отклонить.

За 4 дня российские власти заставили замолчать и закрыли три СМИ Гусинского. Первой жертвой стал телеканал НТВ, где правоохранительные органы захватили штаб-квартиру телеканала, чтобы позволить приступить к работе новому руководству НТВ. Затем пришел черед газеты "Сегодня" и, наконец, во вторник - журнала "Итоги". Финансовое, правовое и политическое давление, оказываемое на группу Гусинского, а также критический настрой его СМИ по отношению к Кремлю заставляют серьезно задаться вопросом об истинной подоплеке запроса о выдаче, направленного Генпрокуратурой России, несмотря на твердую и аргументированную позицию судьи, выразившего особое мнение, который выступил в защиту экстрадиции и российской судебной системы. Возможно, что финансовые операции Гусинского более чем спорны и что суд слишком негативно отнесся к доказательствам обвинения. И все же обоснование отказа от выдачи причинами политико-юридического характера - что предусмотрено Европейской конвенцией - нельзя назвать ни произволом, ни прихотью, поскольку гонения на критически настроенные СМИ это реальность, которая не подлежит сомнению. В связи с разногласиями между Уголовной палатой и прокуратурой, было бы наиболее разумным - хотя общественность может придерживаться другого мнения - подать апелляцию в совет Уголовной палаты и подождать, пока этот орган примет окончательное решение.