Разрушенный шесть лет назад российскими войсками, Грозный восстает из руин. Жители чеченской столицы хотели бы верить в какое-то подобие нормализации. Провозглашенное промосковской властью задачей номер один, "восстановление" особенно заметно в центре города, вдоль улиц, по которым ездят официальные кортежи. Ремонт производится наскоро, и у некоторых домов по проспекту Победы - главной артерии города - новыми выглядят только белые фасады. За блестящими чистотой окнами видны обгоревшие кирпичи, искореженные крыши, стены, пробитые бомбами и снарядами во время штурма города зимой 1999-2000 года.

"А зачем ремонтировать изнутри? Ведь наши правители там не живут", - объясняет Аза, зашедшая в кафе "Столичное" встретиться с приятельницей. "Это та же потемкинская деревня!" - возмущается ее подруга Фатима (имена и фамилии в статье изменены), намекая на декорации, построенные Григорием Потемкиным на берегу Волги по пути следования императрицы Екатерины II (1729-1796). Ни одна из этих женщин - обе работают медсестрами в больнице - так и не дождалась обещанной властями компенсации за разрушенные дома. Они возмущены тем, что с их зарплаты в 1200 рублей теперь взимается 30-процентный налог в "фонд" премьер-министра Рамзана Кадырова - на "восстановление".

Фатима не оценила жест Рамзана Кадырова, который выбросил из окна своей машины 100 тысяч рублей, когда в начале апреля совершал паломничество к могиле одного из местных святых. "Это он нашими деньгами швыряется", - шепотом говорит она. Новый 29-летний лидер, которого Москва поставила руководить Чечней, внушает страх всем. Ведь он возглавляет 5-тысячную милицию "кадыровцев", которые решают, кому жить, а кому - умереть. "А попасть к ним в руки..." - говорит Фатима и замолкает: здесь слишком людно и она боится доноса.

Вечером возле дома в Старопромысловском районе языки у людей развязываются. Издали кажется, что это обычный дворик с цветущими деревьями, скамейками и колонкой, у которой стоят в очереди за водой девушки с ведрами в длинных юбках и разноцветных платках. Но, подойдя ближе, видишь, что лица людей печальны. Здесь, как и повсюду в Чечне, нет человека, которого не коснулись бы 10 лет войны и хаоса.

В 2001 году, вернувшись домой, 22-летний Муса узнал, что его мать и сестру сожгли в их собственном доме: они попытались помешать грабителям-федералам вынести из дома мебель. Через два года его вместе с товарищами арестовали на территории разрушенного завода, где они занимались сбором металла. Российские солдаты стреляли по ним, а затем тела выбросили из окна. Муса был только ранен. Сброшенный с третьего этажа, он выжил. Сегодня он твердит только одно слово: "Страсбург". Он имеет в виду Европейский суд по правам человека, в котором лежит его дело.

Сидя на скамейках вокруг песочницы, женщины ведут беседу. Старшая из них, Макка, рассказывает, как у нее на глазах на базаре двух парней похитили неизвестные в штатском. "Люди исчезают за то, что кому-то сказали "да" или "нет". Важно тут же выяснить, где они и кому платить выкуп, если хочешь иметь шанс увидеть родственников живыми", - говорит она. Остальные согласно кивают.

Родители 27-летнего Булата Чилаева ничего не знают о судьбе своего сына, похищенного 9 апреля людьми в масках на трассе под Серноводском. Есть ли у них этот шанс? С того дня они ищут его, но безрезультатно. Свидетели видели, как его и его друга Аслана Исраилова со связанными руками сажали в машину люди, "говорившие по-русски и по-чеченски". Одного посадили на заднее сиденье, другого закинули в багажник. Российская неправительственная организация "Гражданское содействие", в которой работал Булат, тоже его разыскивает. Ее основатель и руководитель Светлана Ганушкина прикладывает к этому все усилия, но тщетно. "Он наверняка попал в руки кадыровцев", - вздыхает она.

Адвокат Супьян Басханов говорит, что в последнее время случаи убийств и похищений участились, "как это бывает каждый раз после выборов". В ноябре 2005 года в республике были организованы парламентские выборы - в подтверждение кремлевского тезиса о "нормализации". Был избран новый парламент. Создали даже комиссию по розыску "пропавших без вести" (таких насчитывается от 3 до 5 тысяч человек). С тех пор она ни разу не собиралась. А пока, несмотря на возвращение Чечни "под сень российской конституции", как выразился российский президент Владимир Путин, похищения и расправы не прекращаются, в республике царит произвол.

Некоторые бывшие чеченские боевики, вступившие в милицию Кадырова, играют не последнюю роль в этой волне преступлений и кровавых "разборок". Это, например, братья Эшиевы - Иса и Майрбек. После назначения руководителями Антитеррористического центра Веденского района (юг Чечни) они весь 2005 год терроризировали местное население. В чем был их особый "почерк"? Они привязывали людей к кровати, обливали бензином и поджигали. В декабре 2005 года они были арестованы, и больше никто о них не слышал. Судили ли их? Этот вопрос вызывает улыбку у Мурада, полковника милиции. "Я убил их собственными руками", - говорит он, убежденный, что "сделал доброе дело".

После этого случая Антитеррористический центр был распущен. Вместо него премьер-министр Кадыров планирует создать новые полицейские подразделения. В них объявлен набор. Как и многие молодые чеченцы, 22-летний Ноха надеется, что его возьмут. Он и его друзья представляют свое будущее одинаково: носить форму, иметь оружие, получать зарплату, а если понадобится - защищать своих.