В сегодняшнем номере Handelsblatt опубликовано большое интервью с министром иностранных дел Германии Франком Вальтером Штайнмайером. Приводим фрагменты, касающиеся России.

- Как вам понравилась речь российского президента Путина в Мюнхене?

- Кто много занимается Россией, не воспринял как новость каждый отдельный пункт критического выступления Путина. Но тональность его речи была очевидной, и она была жесткой. Лично мне жаль, что шанс пропагандировать позиции своей страны, а не просто критиковать других Путин упустил. Несмотря на некоторое расхождение интересов, мы нуждаемся друг в друге для решения многих конфликтов. Один из этих случаев - Иран. Было бы хорошо, если бы Путин подробно остановился на том, что может сделать Россия для стабилизации и решения подобных региональных конфликтов.

- Была ли американская инициатива по размещению противоракетного щита в Восточной Европе до конца продуманной?

- Поскольку места расположения баз все сильнее приближаются к России, нужно было заранее поговорить и с Россией. Все равно дебаты в Мюнхене привели к тому, что сейчас американский и российский министр обороны будут обсуждать эту тему.

- Считаете ли вы этот шаг разумным?

- Речь идет о нескольких вещах. С одной стороны, в НАТО обсуждается вопрос о системе противоракетной обороны для Европы. В апреле 2002 года НАТО на своем пражском саммите приняло решение его рассмотреть, работа над ним еще продолжается. Наряду с этим сегодняшняя дискуссия по американскому проекту крутится вокруг обороны американской территории. Для этого США хотят расположить ракетные базы в Европе, чтобы как можно раньше перехватывать атакующие ракеты. Рациональна ли эта система с военной точки зрения, решать специалистам. Однако с учетом стратегической природы подобных проектов я настаиваю на осмотрительном подходе и интенсивном диалоге со всеми партнерами, которых они касаются прямо или косвенно.

- Считаете ли вы, что Европе угрожают иранские ракеты?

- Я не специалист в области военных технологий. Судя по географическим картам и нынешней дальности действия ракет, современное состояние иранской технологии не позволяет им долететь до Европы.

- Каков тогда источник угрозы?

- Мне не хотелось бы строить на этот счет домыслы. Но именно из-за очевидности того, что существуют открытые вопросы, сначала нужно было провести информационные переговоры.

- Каковы последствия речи Путина для переговоров об очагах конфликтов в Косово и на Ближнем Востоке?

- Мы стали свидетелями интересного совпадения: речь Путина и одновременно полностью партнерские отношения с Россией, например, в "ближневосточном квартете". Поэтому я не вижу никакого "стоп-сигнала", который свидетельствовал бы об изменении поведения России в международных конфликтах.

- Однако ситуация в Косово движется в сторону конфронтации.

- Российская позиция всегда заключалась в том, что с косовскими сербами и албанцами нужно вести переговоры до тех пор, пока не будет достигнута договоренность о новом статусе Косово. Другие правительства, мы в частности, относимся скептически к тому, что при столь разных позициях вообще может быть найдено совместное решение. В течение ближайших недель будет предпринята еще одна попытка понять требования и желания как косовских сербов, так и косовских албанцев. Но если в разумные сроки решение принято не будет, то вопрос о статусе Косово будет решаться в Совете Безопасности ООН.

- Российские власти предостерегают, что отделение Косово может стать опасным прецедентом, который не принесет миру стабильности.

- Проблема Косово - это, безусловно, исключительный случай. Это отдаленное последствие политики Милошевича, которая стала причиной нестабильности и войны. Целью международных усилий является окончание насилия на Западных Балканах. Но на продолжительный срок без решения вопроса о статусе Косово это невозможно.

- Не боитесь ли вы, что это окажет воздействие на другие сепаратистские движения?

- Дело Косово ни в коем случае не должно и не может стать какой-то международно-правовой моделью. Конечно, Косово не было международно признанной югославской автономной республикой. Но, поскольку сербы притесняли косовских албанцев, международная общественность была вынуждена вмешаться. Ведь спецпредставитель ООН Марти Ахтисаари не ведет какой-то международно-правовой семинар. Если бы он в принудительном порядке предложил вернуть Косово под сербскую юрисдикцию, это означало бы войну. Но одновременно он должен дать понять, что Косово и Сербия находятся на разных международно-правовых уровнях. Отсюда предложение о подконтрольном суверенитете.

- Россия имеет возможность не позволить частичный суверенитет, воспользовавшись своим правом вето, в этом случае США грозятся признать Косово в одностороннем порядке. Что в этой ситуации будет делать правительство Германии?

- Я скажу следующее: каждый, кто хочет пойти по пути использования права вето или одностороннего признания, должен очень тщательно подумать, какие последствия будут для Балкан. Поэтому мы внутри европейских институтов, контактной группы по Косово, а затем и в Совете Безопасности ООН должны работать над тем, чтобы предотвратить и тот, и другой варианты. До того вопрос о статусе может попасть в Совет Безопасности ООН, в Белграде должно быть сформировано новое правительство. И то, что СБ ООН займется этим вопросом, скорее всего, во втором полугодии, дает возможность для передышки.