Дипломат Иванов ослабляет связи со старыми союзниками и помогает трансформировать отношения с бывшими советскими республиками.

Если вы один из мировых лидеров советской эпохи, запертый на своей вилле в то время, как на улице дуют ветры демократии, с вами могут случиться вещи и похуже, чем появление на пороге бывшего министра иностранных дел России Игоря Иванова.

Но таких вещей не много.

В дверь президента Югославии Слободана Милошевича Иванов постучался 6 октября 2000 года - как раз тогда, когда тот больше всего рассчитывал на поддержку России, так как оппозиция на улицах радовалась победе его соперника Воислава Коштуницы. После совещания с Ивановым, длившимся несколько часов, сербский диктатор признал поражение.

Президент Грузии Эдуард Шеварднадзе услышал стук 23 ноября, когда Иванов принес ему весть о том, что Россия боится кровопролития в результате противостояния с силами "Революции роз", разворачивающейся на улицах. Через несколько часов Шеварднадзе смирился с неизбежным и ушел в отставку.

К началу мая назрел конфликт в черноморской республике Аджария, входящей в Грузию, где давний союзник Москвы Аслан Абашидзе неоднократно заявлял о своем намерении не отступать в борьбе с новыми, демократически избранными грузинскими властями. На его пороге появился Иванов. В тот же вечер Абашидзе улетел на самолете Иванова в Москву.

Когда самолет поднимался в ночное небо Грузии, Иванов налил теперь уже бывшему лидеру Аджарии бокал виски. Он сказал ему (неважно, в каких выражениях) то, что Россия говорит старым союзникам, отношения с которыми становятся не просто неудобными, но невозможными, в мире, где Россия уже не является сверхдержавой.

Роль Иванова как Терминатора российской дипломатии знаменует собой важный сдвиг во внешней политике страны за последнее десятилетие, когда она перестала бороться за влияние на мировой арене и сосредоточилась на своих национальных интересах.

России все чаще приходится переосмыслять свои прежние отношения, сталкиваясь с расширением НАТО в республики бывшего СССР, с демократическими движениями на Украине, в Грузии, Азербайджане, Армении и Югославии и возникновением дипломатических и военных форпостов США от Центральной Азии до Балтики.

Иванов, пять лет занимавший пост министра иностранных дел, до своего мартовского назначения секретарем Совета безопасности России был главным архитектором переноса акцента на "ближнее зарубежье" - бывшие советские республики на границах России, которая связывает их будущее со своим. Он также отстаивал смягчение конфронтации с США, характерной для холодной войны, и ее замену попыткой создания глобальных альянсов против общей угрозы терроризма.

В своей книге "Новая российская дипломатия" Иванов говорит о необходимости добиваться во внешней политике таких нетрадиционных целей, как создание условий для устойчивого экономического роста, повышение уровня жизни россиян, обеспечение национальной безопасности и защита интересов российских граждан за границей. Он отказывается от "искусственного противопоставления" Востока и Запада.

"Нам нужно отходить от реалий, в которых мы живем. XXI век является началом эпохи, во многом отличной от ситуации конца XX века, - заявил Иванов в недавнем интервью. - С одной стороны, после окончания холодной войны мир уже не расколот на два противостоящих блока. С другой стороны, возникли новые угрозы и проблемы, в полный голос заявившие о себе 11 сентября".

И далее: "Это угрозы не идеологического характера, они не направлены против одного или нескольких государств, они направлены против всего человечества. Эти угрозы носят глобальный характер и требуют соответствующей реакции".

Это означало, что Шеварднадзе, с которым Иванов работал в Москве, когда они оба представляли одно правительство, должен держать ответ не только за отношения с демократическими силами, но и за многолетнее нежелание разгромить чеченских сепаратистов, использовавших Панкисское ущелье как базу для атак на Россию.

Как для Милошевича это означало признание того, что он пережил свою полезность для России, заявил Глеб Павловский из Фонда эффективной политики, стратегической группы, тесно связанной с Кремлем.

"Каким гарантом национальных интересов России он был? - сказал Павловский. - Милошевич принес историческое присутствие России на Балканах в жертву интересам сомнительных корпораций, торговавших оружием, сигаретами и бензином. Милошевичу не удалось стать донором российско-югославских отношений".

В недавней колонке в Moscow Times преподаватель Оксфорда Марк Олмонд назвал Иванова "ангелом политической смерти", осуществляющим в некотором роде "политическую эвтаназию". Эта роль знаменует собой "отход России от брежневской гигантомании", что, по его мнению, может ослабить контроль страны над ее важнейшими экономическими ресурсами, нефтью и газом.

В то время как США открывают военные базы у Каспийского моря и укрепляют отношения с лидерами Грузии - страны, по территории которой пройдет нефтепровод, "энергетические ресурсы России оказываются под американским контролем, а пути экспорта российской нефти и газа, независимые от сферы влияния Вашингтона, сужаются", заявил Олмонд.

"Отступление Иванова" в Грузии и Аджарии позволило Москве заняться источником нестабильности у ее южной границы. Провал грузинского государства или гражданская война между Тбилиси и мятежной Аджарией могла захватить и беспокойные южные республики России. Новое грузинское правительство, враждебное Москве, также могло стать источником проблем.

Иванов, несомненно, не забывает об этом. По его словам, США следует помнить о том, что Россию и республику у ее границы связывают уникальные исторические отношения. "В наших странах все поколения жили в одном государстве. У нас была общая культура, общее образование, мы вместе трудились, вместе развивали экономику и так далее. Если угодно, сформировалось общее мышление. Конечно, это не какие-то искусственные связи", - заявил он.

Хотя то, что эти страны развивают собственные отношения с США, "нормально", он добавил, что "мы считали бы неправильным и противоречащим нашим интересам вытеснение России из этого пространства. Если США считают верным объявление зоны Каспийского моря сферой своих интересов, нет необходимости объяснять, что у России больше оснований объявить весь регион зоной своих интересов".

Россия держит многие бывшие республики в зависимом положении, став главным поставщиком нефти и газа, в буквальном смысле способным включить отопление в Белоруссии. Россия создала военные базы в Киргизии и дает понять, что готова привести в боевую готовность остатки своих ядерных арсеналов, если НАТО займет "агрессивную" позицию у российских границ.

В то же время, отметил Иванов, Россия без колебаний одобрила планы США по открытию военных баз в Киргизии и Узбекистане для ведения войны против терроризма в Афганистане, так как "Талибан" представлял угрозу и для России.

"Существует точка зрения, что США могут извлечь из этого выгоду и под предлогом операции в Афганистане увеличить свое военное присутствие в Центральной Азии, - заявил он. - Мы надеемся, что американское руководство в этом вопросе будет действовать в соответствии с данными обещаниями о том, что военное присутствие будет привязано к антитеррористической операции в Афганистане. И когда эта угроза будет ликвидирована, американское военное присутствие в Центральной Азии закончится".

Что касается его роли как проводника российской дипломатии, то Иванов скептичен: "Возможно, кому-то нравится изображать меня героем, но я так не считаю", - сказал он.

По его словам, в случае с Шеварднадзе он не пытался заставить президента Грузии уйти в отставку. "Слово "отставка" не звучало в ходе моих консультаций с Шеварднадзе и лидерами оппозиции. Я не уговаривал Шеварднадзе уйти", - сказал он.

По словам Иванова, в Аджарии, богатом нефтью регионе Грузии, поддерживавшем тесные связи с Россией и после обретения Грузией независимости, он дал Абашидзе понять, что, если тот не придет к соглашению с недавно избранным лидером Грузии Михаилом Саакашвили, возможен кризис.

"На улицы вышло множество вооруженных людей. Время от времени возникали перестрелки. Обстановка ухудшалась очень быстро, - сказал Иванов. - Мы говорили около трех часов. Он знал, что я приехал не с плохими планами, а с добрыми намерениями".

По мнению некоторых аналитиков, реальной проблемой российской дипломатии является ее способность сделать следующий шаг: отвернуться от старых диктаторов и сформировать стратегические альянсы с демократическими движениями, приходящими им на смену.

Андрей Кортунов из московского отделения Фонда "Евразия" заявил, что на Украине и в Белоруссии "вопрос стоит так: до какой степени Россия готова пересмотреть свою позицию и пойти на риск, поддержав более радикальных, более прогрессивных и более ярких кандидатов? Возможно, для этого нужен кто-то, кто пойдет на больший риск, чем Иванов, готовый дать дорогу новому поколению лидеров".