Госсекретарь президента Ричарда Никсона затронул тему иракского и ближневосточного конфликтов, распространения ядерного оружия и России Владимира Путина

Советник по национальной безопасности, затем госсекретарь при Ричарде Никсоне и Джеральде Форде, Генри Киссинджер ушел из большой политики 27 лет назад, но к его голосу продолжают прислушиваться в американской администрации. Он не скупился на советы и нынешнему президенту Бушу. Приехав в Брюссель, чтобы принять участие в работе трехсторонней комиссии, группы, в которую входят американские, европейские и японские представители, собирающиеся два раза в год с 1974 года, Генри Киссинджер, не жалующий подобные мероприятия, дал эксклюзивное интервью для Soir.

- Каким может быть наилучший выход из иракского кризиса?

- Теоретически очевидно, что лучшая стратегия, лучший исход - это победа. Я также уже говорил, что полная победа, такая, чтобы общепризнанное иракское правительство контролировало всю иракскую территорию, невозможна. Очевидно, что Соединенные Штаты готовы за это заплатить. Необходим компромиссный выбор. При поиске такого компромисса необходимо исходить из присутствия американских войск на иракской земле, а также из соображений безопасности других стран. Именно над этим сейчас идет работа.

- Кажется, что сегодня ситуация в регионе явно хуже, чем до американского вторжения, вследствие чего американская способность к действию и влиянию также снижается. Согласны ли вы с таким утверждением?

- Существует статистическая вероятность, что мы делаем все неправильно, а иногда делаем что-то правильно. Но если делать все как надо, давайте не валить все в одну кучу. Когда вы говорите, что в регионе была стабильность, то нельзя забывать, что ее обеспечивал один из жесточайших диктаторов, убивавший тысячи людей. Вряд ли можно хвастаться такой формой стабильности. Теракты 11 сентября не были единичным актом: это был результат фундаменталистского религиозного движения, выходящего за границы. Ирак - часть той же проблемы. Было абсурдно считать гарантом региональной стабильность режим, семнадцать раз нарушавший соглашение о прекращении огня, содержавший крупнейшую армию региона и, вероятно, располагавший оружием массового уничтожения. В 1998 году американский конгресс большинством голосов поддержал идею смены режима, эта резолюция была подписана президентом Клинтоном. Таким образом, президент Буш не придумал ничего нового. На этом основании, а также исходя из сложившейся в Афганистане ситуации, смена режима была признана необходимой для обеспечения стабильности. Впоследствии было допущено много ошибок, и я сказал бы, что ситуация стала гораздо более запутанной, чем кто-либо мог предполагать. Я выступал за вторжение, но многие его этапы вызывали у меня неприятие. Я допускал вторжение на определенных условиях.

- В вопросе о распространении ядерного оружия вы развиваете новую идею, состоящую в том, что, если мы хотим остановить распространение, крупные державы должны также согласиться на ограничение своей собственной деятельности в этой сфере. Что вы имеете в виду?

- Эту идею мы придумали вчетвером, два республиканца и два демократа. Но мы еще не решили, как это следует понимать. По существу мы хотим сказать, что нераспространение чрезвычайно важно. Мы категорически против того, чтобы у Ирана или Северной Кореи была бомба. Но, смотря в будущее, мы должны потребовать от ядерных держав также внести свой вклад в этот процесс, чтобы он заключался не только в сохранении их гегемонии.

- Считаете ли вы, что военная операция против Ирана была бы ошибкой?

- Никому в Соединенных Штатах не нужна новая военная операция. Но есть некоторые проблемы: с одной стороны - ядерный вопрос, с другой - хаос и терроризм на Среднем Востоке. В идеале эти проблемы надо бы решить путем переговоров. Я считаю, что американское правительство ясно дало понять, что мы не ищем повод и не готовим новую военную операцию. Но было бы неразумно говорить, что вы что-то никогда не сделаете.

- Перейдем к палестино-израильскому конфликту.

- Необходимо выполнить одновременно три условия. Другие страны должны относительно четко определить, что они требуют. Израильтяне должны принять внутриполитическое решение о том, что следует сделать. Арабские страны должны перейти к формальному признанию, а также определить, что значит - жить вместе в этом регионе. Но прежде всего, они должны выдвинуть партнера для переговоров.

- Мы имеем предложение Саудовской Аравии...

- Это очень важно, однако это предложение следует развивать.

- Считаете ли вы возможным какой-либо выход в ближайшее время?

- Наш взор сейчас замутнен ощущением хаоса в регионе. Если под "ближайшим временем" понимать где-то пятнадцать месяцев, я отвечу, что существенный прогресс в этот период вполне возможен.

- Каково ваше мнение об изменениях в России при Владимире Путине?

- Путин считает себя последователем Петра Великого и Екатерины Великой, пытаясь вернуть России мощь, реформировав страну. Это очень непростой для России процесс. Я надеюсь, что по окончании реформ российские институты будут более соответствовать тому, что мы считаем желательным. Но я, как и многие мои соотечественники, считаю, что этот процесс идет медленно, и я бы хотел, чтобы он был более понятен.