На прошлой неделе, когда Financial Times обнародовала последнюю докладную записку Крейга Муррея, протест против того, что британские разведслужбы используют информацию, полученную под пытками от политзаключенных в Узбекистане, чаша терпения его начальства переполнилась.

Крейг Муррей, британский посол, уволенный с должности в Ташкенте, судя по всему, незаурядная личность. Он не вписывается в стереотип благоразумного посланника в черном костюме, который заводит дружбу с зарубежными лидерами, обеспечивает выгодные контракты для британского бизнеса и отправляет домой обнадеживающие телеграммы. Вместо этого бывший посол в Узбекистане сильно раскачал дипломатическую лодку, критикуя свое мидовское руководство за вялую реакцию на нарушения прав человека в Узбекистане.

На прошлой неделе, когда Financial Times обнародовала последнюю докладную записку Крейга Муррея, протест против того, что британские разведслужбы используют информацию, полученную под пытками от политзаключенных в Узбекистане, чаша терпения его начальства переполнилась.

В этом деле две истории, и, хотя они тесно связаны, их не следует путать. Первая - о том, переступил ли Муррей дипломатическую черту, нападая на омерзительный режим Ислама Каримова, или же британское правительство хочет замолчать неприятные компромиссы, на которые оно идет, борясь с терроризмом. Вторая - о том, насколько далеко позволительно заходить Западу, принося принципы в жертву "реальной политике".

Первая из них будет решаться в судах, поскольку Муррей намерен подать иск. Я слышал противоречивые рассказы о натянутых, по всеобщему мнению, отношениях на протяжении двух лет, проведенных им в Ташкенте. По мнению истеблишмента, он пускал в ход недозволенные средства. МИД поддерживал его в критике внесудебных арестов и пыток, но он не знал меры. Он имел право оспаривать политический курс, выработанный в Лондоне, но после того, как решение принято, он обязан представлять позицию правительства. Если при этом у Муррея возникали угрызения совести, достойным выходом была отставка.

По другой версии, нынешнее правительство путает несогласие с нелояльностью. От чиновников ждут исполнительности, а не споров. А если они не подчиняются, наказание может быть суровым. Например, когда Муррей более года назад затеял первую ссору, его отозвали в Лондон, где предъявили не менее 18 дисциплинарных обвинений. Все они были связаны с непозволительным (по меркам МИДа) стилем личной жизни и методами руководства посольством в Ташкенте, а не политическими разногласиями. Все они впоследствии были сняты.

Так или иначе, был пролит яркий свет на нечистоплотные моральные компромиссы, на которые Британия идет, преследуя свои стратегические цели. МИД не отрицает, что признания, полученные под пытками в узбекских тюрьмах, используют ее разведслужбы, заявляя, что было бы "безответственно" игнорировать любую информацию о террористической угрозе. Эти отвратительные объяснения (Муррей называет их казуистикой) неизбежно вызывают вопрос: почему не пытают заключенных в западных тюрьмах, если в итоге можно спасти не одну жизнь? Результат мы видели в "Абу-Грейб".

Британское правительство не спорит и с тем, что репрессии Каримова стали страшнее с тех пор, как он заключил новые альянсы с Западом после 11 сентября 2001 года. Никто не возразил Муррею, когда тот заявил, что двух узников "сварили заживо".

Стратегическое значение Узбекистана очевидно. После терактов "Аль-Каиды" в Америке Запад вновь открыл для себя значимость Центральной Азии. В обновленной версии Большой игры XIX века Узбекистан гарантирует США жизненно необходимую базу для операций в Афганистане. Американская финансовая помощь обеспечивает защиту от российского влияния. По своим причинам Каримов является врагом исламского экстремизма. И по старинному принципу "враг моего врага мой друг", мы должны дружить именно с этим тираном.

Конечно, ситуацию с правами человека критикуют, и Госдепартамент США заморозил малую часть американской помощи. Но это символические жесты на фоне огромной финансовой и политической поддержки, которую получает Ташкент.

Этот подход порочен, а в долгосрочной перспективе столь же опасен, сколь аморален в краткосрочной. Исходная позиция такова, что в местах, подобных Узбекистану, "реальная политика" и нравственные принципы неизбежно входят в противоречие, и Запад должен ставить стратегические интересы выше совести.

Но это уже было. По такой же логике США поддерживали "Талибан" в Афганистане и вместе с европейцами вооружали Саддама Хусейна против Ирана. Мы дорого заплатили за такой геополитический реализм и еще получим счет за то, что смотрим сквозь пальцы на репрессии, которые Россия проводит в Чечне.

История повторяется. Так называемая война против терроризма, как раньше холодная война, становится оправданием внешней политики, изначально безнравственной, а в конечном счете - саморазрушительной. Не те ли политические лидеры, что сегодня поддерживают Каримова, говорят, что репрессии - лучший друг терроризма, а свобода - его смертельный враг? Я готов поклясться, что Тони Блэр говорил это десятки раз. Может, Муррей, на вкус некоторых, понял это слишком буквально. Но его политические хозяева не могут отвернуться от правды.