Тегеран - фантастический город. Здесь постоянно попадаешь в параллельные миры. Причем самые разные. Здесь - бдительные стражи общественной морали в камуфляжной форме: они зорко следят за тем, чтобы у женщин из-под платка не выбилась случайная прядь волос. А там - элегантные красотки, над чьими милыми носиками потрудился модный пластический хирург Турадж Н.

Через несколько световых лет отсюда (то есть в нескольких кварталах к югу) другие юные девушки в иссиня-черных чадрах готовятся отправиться в священный город Кум, чтобы бросить там в "колодец желаний" записки к Махди - имаму будущих времен, "скрывшемуся" 12 столетий тому назад, - с просьбой найти хорошего мужа. Вот - министерство, где чиновники-технократы снуют по коридорам в костюмах, сшитых по исламским канонам, а совсем рядом - киностудия, где режиссеры в джинсах снимают обнаженные пупки и мечтают о Каннах.

В мечети горячо молятся правоверные, а рядом с ней - оборудованный по последнему слову техники спортзал, в котором не отказался бы побывать Шварценеггер. Рядом с той же мечетью расположилось кафе. Правда, его закрыли - за то, что юноши и девушки обменивались здесь нежными взглядами, а интеллектуалы курили опиум, обсуждая справедливость тезисов Хайдеггера.

Другой мир открывается на углу улицы. Мир Шади Паранд - это от кутюр и прэт-а-портэ made in Тегеран. Мир вызывающе эротичных произведений швейного искусства, весьма провокационных на фоне сегодняшних исламских строгостей и в то же время несущих иранский колорит. Это обстоятельство делает ее самым популярным модельером в городе. В 2004 году ее коллекции заняли первое место на выставке "Fashion in Motion", организованной лондонским Музеем Виктории и Альберта, который отобрал ее - наряду с еще четырьмя стилистами - для презентации иранской моды.

Безымянная улочка на севере Тегерана, неказистый фасад. Мы взбираемся по лестнице и оказываемся во дворце. Царство роскоши и хорошего вкуса. В стране, где нет ни модных журналов, ни дефиле, ни хроникеров, где канал Fashion TV - под запретом, все происходит прямо у нее дома: и творческий процесс, и презентация, и продажа.

Поскольку повседневный быт целиком определяется оппозицией "андаруни - бируни" ("в доме" - "вне дома"), мода должна непременно учитывать это разделение мира. Что-то нужно носить на улице, что-то предназначено только для дома. На улице ничего нельзя показывать. Это мир хиджаба - чадры, русари (головных платков), манто (пальто или накидки, скрывающей тело). У себя дома, за закрытыми дверями, можно все. Чадра и ее разновидности - лишь видимость, по крайней мере у буржуазии и у средних классов.

"Поскольку все происходит внутри, иранская женщина считает себя обязанной хорошо одеваться. Она делает это из кокетства, для вида или для мужчин. Иногда - из-за недостатка уверенности в себе. Иранки очень много тратят на внешний вид, намного больше, чем француженки. Все гонятся за модой. Прежде всего, за западной модой, которую очень уважают", - поясняет Шади.

Но 39-летняя стилистка, мать семейства, имеющая мужа и детей, решила вывести моду и на улицу. "Вначале мне не хотелось. Потом я сказала себе, что любая одежда должна быть женственной и сексуальной, чтобы ее было приятно носить. И я сделала очень авангардные манто". То же самое и с чадрой.

Шади говорит, что она "родилась на закроечном столе". Ее мать была портнихой, искусство которой во времена шаха ценили дамы из высшего слоя буржуазии. Но она не вносила новизны в свои модели. Шади поступает иначе. Три года проучившись на врача в Монпелье, окончив журналистский колледж в Лилле и школу кутюрье в Нью-Йорке, она решила осесть в Тегеране.

Среди ее клиентуры немало художниц, молодых женщин, лишенных возможности приобщиться к западной высокой моде, и иранок из диаспоры. Ей было привольно в годы правления Хатами, когда манто укоротились и стали более облегающими, а головные платки зацвели яркими красками. "Когда атмосфера становится либеральнее, я продаю больше, так как бывает больше вечеринок".

С приходом к власти консерватора Ахмадинежада исламский порядок грозит снова набрать силу. Еще в прошлом году духовный лидер режима, аятолла Хаменеи, предостерег: "Иранцы должны разрабатывать национальные костюмы... им не следует черпать вдохновение со страниц западных модных журналов".

Возможно, нормы, касающиеся одежды, вновь ужесточатся - и это в тот момент, когда те иранки, которые могут это себе позволить, "все больше склонны одеваться шикарно и эротично".

Шади знает, какие трения это может вызвать. Несколько лет назад она разработала "манто для вечеринок, которые могут плохо кончиться". Это когда появляются басиджи (полицейские) и гостей отправляют в участок. Особенность этого манто в том, что в камере оно может служить одеялом. В нем предусмотрено множество карманов: есть где хранить губную помаду, сигареты или лекарства, есть и маленький потайной карманчик для мобильного телефона.

В 2003 году Шади ходила на курсы ирфана (мистического "знания") и открыла для себя Руми, величайшего персидского поэта-мистика. Это стало поворотом в ее творчестве. Теперь некоторые из его стихотворных строк украшают ее платья - там, где они облегают бедра. На других платьях красуются строки из интимной лирики поэтессы Форуг Фарохзад: "Грешила я. И грех мой, наслажденья полный, со мной делило тело, трепещущее в опьяненье".

"У каждого платья - своя философия, - говорит Шади. - Я призываю женщин делать то, что они хотят, предлагаю им жить собственной жизнью. А своей жизнью я довольна. О такой можно было только мечтать... Но если они мне надоедят, я уеду".