Степанакерт, Сухуми, Тирасполь и Цхинвали

Если так называемые замороженные конфликты в Черноморском регионе когда-нибудь оттают, кому-то придется стоять поблизости с большим ведром.

Сторонним наблюдателям это предупреждение может показаться странным. Если не интересоваться безвестными анклавами маленьких нищих государств, где появляются и исчезают местные царьки, замороженные конфликты кажутся событиями, о которых можно забыть. Но это неверно: незавершенные войны в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе являются одной из главных причин, по которой новые независимые государства на юге бывшего СССР не могут использовать свой потенциал. Вместо того чтобы пользоваться плодами своей свободы, они предстают перед миром чахлыми, озлобленными и плохо управляемыми созданиями. А если вновь вспыхнет настоящая война (процесс уже начался в Южной Осетии), ситуация может значительно ухудшиться.

В центре каждого конфликта стоит микрогосударство, правители которого силой российского оружия победили в локальной войне. Несмотря на огромные различия, у этих государств есть общие черты. Десятилетие изоляции при непризнанном правительстве превратило их в милитаризованные общества, почти не имеющие функционирующих институций, с экономикой, открытой для преступности.

Южная Осетия - самая маленькая, но на сегодняшний день самая горячая зона конфликта. Эта провинция Грузии не имеет никакой ценности как легитимное государство. Она живет за счет контрабанды между Грузией и Россией, в основном - дешевых спиртных напитков, оружия и зерна, под дипломатической защитой российского правительства и военной защитой российской армии.

Среди этих четырех государств Карабах ближе всего к нормальному обществу, по крайней мере для оставшихся там этнических армян. Почти миллион людей с обеих сторон стали беженцами во время войны, которая закончилась в 1994 году крупной победой солдат Карабаха и собственно Армении.

С 2001 года, когда местного задиру и рэкетира Самвела Бабаяна посадили в тюрьму, в Карабахе, который называет себя независимым, но фактически присоединился к Армении, существует нечто похожее на местную политику и смешанную экономику. Экономику поддерживают инвестиции армянской диаспоры.

Недавно приехавший из Америки Варткес Анивян после войны создал компанию по производству молочных продуктов, в которой сегодня работает 250 человек. Только что в анклаве прошли муниципальные выборы, разгневавшие Азербайджан, которому юридически принадлежит Карабах, и состязание между кандидатами было подлинным. Атмосфера в столице Карабаха Степанакерте, по постсоветским меркам, спокойная.

Так что у Карабаха может быть хорошее будущее, если удастся как-то урегулировать вопрос о судьбе анклава. Четыре года назад казалось, что компромисс найден: большая часть Карабаха присоединится к Армении, а азербайджанцы получат прилегающие районы и коридор, соединяющий две части их республики. Но в последнее время позиции обеих сторон стали жестче, и опросы общественного мнения показывают, что значительный процент азербайджанцев хочет вернуть эту территорию силой.

Маленькие или средние войны?

Борьба вокруг Карабаха была и может опять стать масштабной войной. По сравнению с ней Южная Осетия представляется мелкой, хотя и стратегически важной сварой. Абхазия в Грузии и Приднестровье в Молдавии занимают промежуточное положение.

И Абхазия, и Приднестровье могут претендовать на особый политический статус, если не на независимость, по историческим причинам. Оба режима контролируют территории и экономики, способные выжить самостоятельно. Но оба они являются добровольными заложниками России, которая помогала им в сепаратистских войнах после распада СССР и с тех пор оказывает военную и дипломатическую поддержку. Она так легко выдает паспорта, что, возможно, большинство населения в каждом из анклавов может претендовать на российское гражданство.

Но российская "защита" одновременно является главным препятствием к конституционному урегулированию. Россия предпочитает использовать анклавы как пешки в своей игре. Кремлевским стратегам Приднестровье, возможно, представляется вторым Калининградом, российским анклавом вблизи Польши, иными словами - беспокойным форпостом на границе с НАТО. Протеже России в Грузии и Молдавии отличают худшие черты российского правления: организованная преступность, коррупция и авторитарное руководство.

Жизнь людей в этих несуществующих странах продолжается соответственным образом. "Это нормальный город, только немножко взорванный", - говорит чиновник ООН, пытаясь хорошо отозваться о столице Абхазии Сухуми. И следы былой красоты действительно видны на побережье, тянущемся до российской границы.

Но назвать Сухуми "нормальным" даже по причудливым кавказским понятиям, было бы преувеличением. Начать с того, что половина населения пропала без вести. Этнические грузины бежали из города во время гражданской войны 1992-1993 годов. А сказать, что Сухуми взорван "немножко", значит польстить городу, где только треть зданий в хорошем состоянии, треть фактически разрушена, а еще треть брошена из-за непригодности. Дороги разбиты, на тротуарах растет трава, а аэропортом пользуются только вертолеты ООН.

Видимыми признаками экономики являются туристы из России и сельское хозяйство. Невидимой экономикой заправляют мужчины с пистолетами, ездящие на хороших машинах. Они и им подобные руководят черной торговлей, сконцентрированной в порту. Предметами контрабанды, по-видимому, являются наркотики, оружие, топливо и краденые автомобили.

"Все, что есть, - говорит чиновник ООН, - проваливается в черную дыру, как только попадает в доки".

Столица Приднестровья Тирасполь выглядит приличнее. На чистых улицах царит мрачное спокойствие, даже днем в будни здесь почти нет машин. У людей в штатском не видно оружия. Памятник Ленину стоит на розовом мраморном пьедестале у президентского дворца. Вождь большевиков с ужасом смотрит на бородатого "президента" Приднестровья Игоря Смирнова, бывшего металлурга с Камчатки, приехавшего в Тирасполь в 1987 году руководить заводом и пробившего себе путь к власти. Сын Смирнова возглавляет "государственный таможенный комитет", то есть занимает второй по значению пост в регионе, который живет главным образом за счет торговли, законной и незаконной, между Украиной и остальной частью Молдавии.

В июле Молдавия и Украина объявили об ужесточении таможенного контроля в отношении товаров, идущих из Приднестровья. Молдавия мстит за решение властей Приднестровья закрыть школы, где преподавание ведется на румынском языке с использованием латиницы.

Несмотря на подобные всплески, опыт наводит на мысль о том, что границы Приднестровья остаются достаточно прозрачными, чтобы снабжать молдавские рынки безакцизными потребительскими товарами и переправлять другие грузы, включая оружие, через Украину или по воздуху.

Как явствует из недавнего доклада брюссельского аналитического центра International Crisis Group, в Приднестровье находится пять-шесть заводов, производящих огнестрельное оружие, минометы и переносные ракетные установки для продажи в горячие точки мира. В недавнем исследовании американского Фонда Германа Маршалла конфликтные зоны названы "осколками советской империи, которые сегодня играют роль перевалочных пунктов по торговле оружием, наркотиками и людьми, центров организованной преступности и терроризма".

Возможно, это преувеличение в отношении Карабаха, но справедливо в отношении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Миру пора покончить с этим.