В интервью газете Welt главный редактор журнала "Русский Newsweek" Леонид Парфенов рассказывает о свободе слова в России

- Господин Парфенов, вы уже много лет известный человек на телевидении. Что вас заставило перейти в печатное СМИ?

- В прошлом году я тщетно пытался наладить постоянное сотрудничество с каким-либо телеканалом. У меня была возможность снимать отдельные фильмы, но мне это скучно. Меня интересует текущая журналистская деятельность. И поскольку с телевидением не получилось, я принял это предложение.

- В Америке Newsweek - это журнал, занимающийся расследованиями. Может ли он и в России выполнять такую роль?

- Не могу сказать точно, но такая роль должна быть возможной и в России. Пока журналисты больше занимаются репортажами, но и в России мало качественного материала. Российская журналистика больше привыкла комментировать. Для меня лично тема коррупции остается одной из самых захватывающих и важных.

- Вы разделяете впечатление, что в последнее время давление на СМИ в России усилилось, что свободу слова еще больше ограничили?

- Этого нельзя не заметить. Особенно при Владимире Путине число попыток дисциплинировать СМИ увеличилось. На трех государственных каналах ОРТ, РТР и НТВ это уже очень хорошо получилось.

- Как Кремль оказывает влияние на телеканалы?

- Конечно, все три государственных канала находятся под опекой. ОРТ и РТР управляются напрямую, НТВ - опосредованно. Для меня печальнее всего, что первый и второй канал показывают абсолютно одно и то же, хотя у них разные редакции. Это как с "Правдой" и "Известиями" в советские времена: они ничем не отличаются.

- Как понимать влияние на телеканалы? Там что, звонят? Дают указания?

- Ну да, есть, например, пятничные заседания в Кремле, на которых принимаются установки. Руководство канала тоже то и дело осведомляется, как освещать ту или иную тему. Но важнее этих механизмов мне кажется то, что сотрудники сами проводят свою внутреннюю цензуру. Все знают границы дозволенного и придерживаются их.

- Вы их перешагнули, когда без разрешения пустили в эфир нежелательное интервью со вдовой убитого российскими спецслужбами бывшего чеченского президента Яндарбиева:

- Да, но только в передаче, которая транслировалась на Дальнем Востоке с опережением по времени на семь часов. Здесь в Москве ее очень тщательно проверили и интервью вырезали. Ни один москвич его не увидел.

- Так кто его, в конечном счете, запретил - Кремль, спецслужбы?

- Я не знаю, со мной никто не разговаривал. Но тогдашний заместитель руководителя канала в интервью сказал, что ему звонил один сотрудник спецслужб.

- Правда ли, что как раз Дальний Восток является тестом для центральной части России, где затем в случае необходимости вводятся корректировки?

- Да, конечно. Даже в шутку говорят, что нашими относительно нефильтрованными программами мы на Дальнем Востоке воспитывает совсем других людей.

- Существует ли такое же прямое влияние на печатные СМИ?

- Пока нет. Печатные СМИ существуют, скорее, как коммерческие предприятия, нравится это или нет. Зависит это, наверное, и от редакций. Тот, кто работает в "Коммерсанте", "Ведомостях" или Newsweek, не чувствует себя несвободным.

- Насколько доступна информация в России?

- У Newsweek такие же проблемы с получением информации, как и у других. На государственном телевидении, конечно, раньше получают доступ к официальным источникам. Но это может быть и недостатком. Что-то узнаешь, но не можешь ничего об этом сообщить.

- Ожидаете ли вы в будущем дальнейшего сужения свободы СМИ под влиянием государственного аппарата, Думы?

- Да, они пытаются. Более того, они пытаются облачить вещи, которые сейчас достигаются при помощи политического давления, в форму закона. Например, это относится к освещению терактов. До сих пор высказываться сдержанно, молчать об определенных фактах просили, иногда требовали. Теперь же все это предполагается сделать законом.

- То есть жизнь журналиста усложняется?

- Да, но нужно двигаться, нельзя позволять себя ограничивать. Если сидеть и ждать, то ничего не произойдет.

- Пол Хлебников, бывший главный редактор русского Forbes, был расстрелян прямо перед дверью редакции. На вас это как-то влияет?

- Я пытаюсь не думать об этом. Иначе я сойду с ума. Мне предложили телохранителя, но я ни в коем случае этого не хочу. До сих пор неизвестно, почему было совершено это преступление. Нам обещали дать информацию, но до сих пор царит молчание.