Возможно, Владимир Путин и уходит с поста президента России, уступая место предполагаемому преемнику в лице Дмитрия Медведева, однако заданное им широкое внешнеполитическое направление России отражает национальный политический консенсус, разделяемый и элитой, и обществом России. А посему это направление, скорее всего, не изменится.

Конечно, может быть некоторое смещение акцентов, что зависит от роли Путина как премьер-министра в каждодневном определении политики. Медведев и другие высокопоставленные чиновники могут быть менее горячи в своей риторике или менее зависимы от российских служб безопасности в диспутах с иностранными энергетическими фирмами и другими инвесторами. Но, несмотря на возможные изменения в стиле, американцы должны понимать, что Россия будет придерживаться прежнего курса.

Сегодня внешнюю политику России определяет взгляд Путина, согласно которому Россия вернулась как важная мировая держава, она может и должна напористо защищать свои интересы и не нуждается ни в чьих инструкциях или одобрении. Хотя и он, и его союзники принимают мысль о том, что США обладают неоспоримой военной и экономической мощью, они не считают, что у Вашингтона есть право управлять международной системой в одиночку или даже при поддержке демократических союзников.

Именно потому, что Россия - не ровня США в "жесткой" или в "мягкой" силе, Путин хочет добиться, чтобы ключевые международные решения - особенно те, где предполагается применение силы, - принимались в СБ ООН, где Москва обладает правом вето и может гарантировать, что ее точка зрения будет учтена. Это одна из причин, стоящих за оппозицией Кремля независимости Косово без одобрения СБ ООН, - и за ее настойчивыми утверждениями, что, если независимость все же будет объявлена, это станет прецедентом для пророссийских анклавов в Грузии и в других местах. В то же время, в соответствии с традицией классической геополитики, Россия жаждет сбалансировать американскую мощь отношениями с развивающимися державами, такими как Китай и Индия.

Путин также обеспечил, что и в России бизнес есть бизнес, и сделал ключевым приоритетом содействие коммерческим интересам российских фирм. Кремль восстановил государственный контроль над крупными предприятиями, особенно энергетическими гигантами, и поставил во главе их советов директоров высокопоставленных чиновников - как Медведев поставлен во главе газовой монополии "Газпром". Российское правительство не просто содействует интересам ведущих компаний, оно интегрирует их в процесс принятия решений - иногда в пользу фирм и их лидеров и в ущерб национальным интересам. Россияне видят, что дружественным правительствам, таким как Белоруссия, страна может обеспечивать низкие цены на энергоносители, а другим, таким как Грузия, в них отказывать, осуществляя вмешательство не в духе неоимпериализма, а скорее в форме легитимного экономического рычага, что, по мнению многих, поднимает Россию на уровень США. И пока Москва ни для кого не заламывала цены выше тех, что взимает с потребителей в Западной Европе.

Влияние на ближнее зарубежье России - еще одна ключевая цель Кремля. Путин жестко относится к соседям, которые противодействуют Москве в регионах, например к грузинскому президенту Михаилу Саакашвили. Однако, несмотря на то, что он называет крах СССР величайшей катастрофой, он не пытается воссоздать Советский Союз. При этом Путин скептически относится к расширению НАТО, наблюдая за тем, как альянс инкорпорирует обиженных бывших советских сателлитов, приближается к российским рубежам и покушается на традиционные сферы интересов. Он не верит в заявления Вашингтона и европейских столиц, что цель этого - не сдерживание России.

Вопреки расхожему мнению, Путин - отнюдь не носитель идей в духе холодной войны, не любитель антагонистических игр и не сторонник рефлексивных антиамериканских и антизападных настроений. По сути, в будущем, как опасаются Путин и его советники, самым крупным испытанием для них может стать демография, экономика и вооруженные силы соседнего Китая. С этой точки зрения они хотят заключить сделку с США и Западом - но сделку, сильно отличающуюся от того, что им предлагается.

Главное - в том, что Путин не верит в бесплатный сыр. У него нет эмоциональной потребности доказывать свои демократические наклонности, свое раскаяние за советское прошлое и верность правилам западного клуба, в который его не просили вступать. Однако он продемонстрировал готовность сотрудничать в областях общих интересов, таких как Афганистан, ближневосточный мир и ядерное нераспространение. И, как много раз говорили президент Джордж Буш и другие западные лидеры, когда Путин дает конкретное обещание, он обычно его выполняет.

США должны подойти к отношениям с Москвой как к деловой сделке, а не как к любовному роману, в котором за нашей неуместной и посему не встречающей взаимности любовью следует самоуверенное возмущение. Мы должны научиться понимать интересы России так, как их видят Путин и его коллеги, а не так, как их понимаем мы. Затем мы должны обратиться к Москве с реалистичной расстановкой приоритетов, а не пытаться нагрузить отношения всевозможными пожеланиями, превращая их в разряженную рождественскую елку, обреченную упасть. Это означает не только утверждение наших собственных ключевых целей - таких, как отсутствие ядерного оружия у Ирана, - но также и большую открытость к чаяниям Москвы. И смысл не в том, чтобы дать Путину свободу действий, а в том, чтобы понимать, что любую сделку, заключенную не под дулом пистолета, заключают две стороны. Лучший способ добиться результатов от Путина - это комбинация решимости там, когда она нужна, и эмпатии везде, где возможно. Альтернатива - битва с Кремлем по периферийным вопросам в ущерб тому, что для Америки действительно важно, - не будет плодотворной.

Дмитрий Саймс - президент Центра Никсона и издатель журнала National Interest.