У российской империи снова появился царь. О том, как Владимиру Путину удалось отойти от механизмов принятия коллективных государственных решений, в своей статье на сайте немецкой Die Zeit рассуждает постоянный автор издания Михаэль Туманн.

Путин назвал распад СССР крупнейшей геополитической катастрофой XX века. "Но Советский Союз по сути чужд ему - он правит далеко не как советский руководитель. В советское время эпицентром диктатуры пролетариата было Политбюро. В него входили влиятельные политики, которые хотя и не были народными избранниками, однако принимали коллегиальные решения. Путин, напротив, позволяет подтверждать свою власть в ходе выборов, (...) он даже называет их "демократическими", однако правит в одиночку", - повествует журналист.

Путин избегает Кремля, продолжает Туманн. "Крепость за стенами из красного кирпича в сердце столицы служит ему, прежде всего, как шикарная декорация для официальных приемов по случаю приезда иностранных гостей. С доверенными лицами он предпочитает встречаться в Ново-Огарево или в Константиновском дворце под Санкт-Петербургом (...), а лучше всего - в сочинских дворцах на Черном море".

Нередко на таких встречах присутствует верный Путину министр обороны Сергей Шойгу; а поскольку для Путина крайне важна внешняя политика, рядом с шефом может сидеть и министр иностранных дел Сергей Лавров. "В круг приближенных президента определенно входит и глава кремлевской администрации, а также назначенные Путиным советники по Украине, экономике и выборам", - пишет автор публикации. По словам биографа Путина Станислава Белковского, "никто не может сравниться с Путиным по части опыта и интуиции". Власть Путина очень персонализирована.

"Путин предпочитает неформальные встречи и устные договоренности: никаких протоколов и книг посетителей. О принятых решениях он объявляет лично, если захочет. Он неохотно оставляет следы", - отмечает автор.

"В Советском Союзе все было по-другому. Тогда существовали Политбюро и ЦК - влиятельнейшие институты КПСС. Обязательными были протоколы и свидетели. В состав Политбюро входили постоянные члены. (...) После смерти диктатора Сталина в 1953 году советские руководители стали собираться на заседания Президиума, состоявшего из 25 человек, которых назначал ЦК КПСС. Позднее снова вернулись к заседаниям Политбюро. Название по сути большой роли не играло, было важно другое: решения принимались коллективом", - передает Туманн.

"Как после Сталина, так и после Хрущева правил так называемый триумвират функционеров - практически равноправных правителей. Лишь спустя какое-то время генсек партии Леонид Брежнев сосредоточил в своих руках больше власти, чем было у председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного или главы правительства СССР Алексея Косыгина".

Однако единолично Брежнев все же не правил, говорится в статье. Во внешней политике наряду с генсеком важные решения принимались и другими партийными функционерами, самой яркой фигурой среди которых был глава советского внешнеполитического ведомства Андрей Громыко, переживший нескольких генсеков.

"Власть и влияние в СССР не были прерогативой кого-то одного. Конечно, было бы преувеличением говорить о системе сдержек и противовесов, речь шла скорее об обоюдном контроле внутри коллектива. Брежневу приходилось балансировать между различными силами и принимать решения в кругу членов Политбюро и советников. Как, например, в 1979 году, когда было решено ввести советские войска в Афганистан".

Как писал в своих воспоминаниях бывший глава КГБ Владимир Крючков, это решение принималось не кем-то одним - "все понимали, что этот шаг неизбежен с учетом стратегических интересов СССР и Афганистана".

Решение об аннексии Крыма, передает Die Zeit, принималось Путиным лично.

"Российский президент любит демонстрировать решимость. Российское телевидение регулярно показывает, как Путин усмиряет то олигарха-хищника, то алчного бюрократа. Для того чтобы продемонстрировать зрителю мнимое решение проблем, лучше всего подходят отставки перед объективами телекамер. И здесь, - считает Туманн, - Путин прибегает не к советской, а к имперской традиции: хороший царь, который печется о народе, ставит на место плохих бояр и бюрократов".

Своей любимой вотчиной Путин считает внешнюю политику. "Он хочет, чтобы о нем судили именно по внешнеполитическим решениям - здесь ему есть что продемонстрировать. Если спросить русских, почему им нравится Путин, внешняя политика страны будет стоять на первом месте. (...) Глава МИД РФ Лавров - хороший исполнитель его политики, но не тот, кто будет гнуть свою линию, как Громыко. В политике в отношении Китая, Америки, Европы и Украины все зависит от Путина", - констатирует автор статьи.

"Внутренняя политика навевает на Путина скуку", - продолжает журналист.

По словам бывшего советника Путина политолога Глеба Павловского, структурный кризис, экономика и проблемы с бюджетом - все эти темы неинтересны президенту. Он хочет быть информированным, но не хочет брать на себя ответственность за решения министров, говорит Павловский. "Он следит за тем, чтобы в случае чего всегда была возможность указать на то, что он ни о чем не знал", - пишет автор статьи. "Это объясняет, почему в России не проводится необходимых реформ".

По мнению Павловского, за решения Путина конкурируют не только либералы и силовики, а сразу несколько групп. "Каждый ссылается на какую-нибудь фразу некоронованного царя, которую тот обронил на какой-либо встрече". Это, как считает Павловский, приводит к тому, что российские институты в критических ситуациях не могут адекватно реагировать: "Когда что-то идет не так, огонь охватывает исполнительные органы, а не того, кто принимает решение. Он - вне всякой критики".

"В Советском Союзе было нечто большее, чем личность (руководителя): это партия и идеология. Марксизм-ленинизм стоял над личным тщеславием, после смерти Сталина был разоблачен так называемый "культ личности". После эпохи диктатора Сталина, стоявшего за массовыми убийствами, и импульсивного Хрущева идеология и такие институты, как ЦК, Политбюро и сама партия, выстраивали рамочную конструкцию, препятствовавшую принятию скороспелых решений, которые могли бы привести к неожиданному повороту. СССР, смертельный враг капиталистического Запада, стал в последние три десятилетия своего существования в определенном смысле предсказуемым. Он превратился в партнера по переговорам для Запада - взять хотя бы "восточную политику" Вилли Брандта, поддержку Заключительного акта соглашения, подписанного в 1975 году в Хельсинки, или стратегический баланс с США", - говорится в статье.

"Владимир Путин, - пишет автор, - работает в противоположенном направлении. Он лишил содержания государственные институты в России, заменив их личными отношениями. Дума недостойна называться "парламентом", "Единая Россия" даже по сравнению с КПСС походит скорее на фирму-однодневку где-нибудь на Камчатке. На место веры в постулаты марксизма-ленинизма пришла безоговорочная лояльность президенту. Исторический материализм (...) сегодня заменен уверенностью в том, что альтернативы Путину не существует. Существует мнение, что именно это может привести путинскую систему к внезапному краху (...)". "Есть Путин - есть Россия. Нет Путина - нет и России", - цитирует журналист слова спикера Госдумы Вячеслава Володина.

Стоило советскому руководителю схватить, например, простуду, на его место приходил коллектив. "Теперь же, если Путина долго не показывают по телевидению за штурвалом истребителя или дающим наставления генералам и директорам предприятий, все начинают волноваться - и не столько за исчезнувшего Путина, сколько за всю Россию. Возможно, это преувеличение, поскольку многое говорит в пользу того, что авторитарная система Путина переживет своего создателя. Однако чувство обеспокоенности, связанное с одним-единственным всесильным спасителем отечества, мобилизует многих россиян. Именно на них делаются все ставки 18 марта, на этой большой мессе в честь Путина", - говорится в заключение статьи.