Недавно переизбранные во главе великих восточных автократий Си Цзиньпин и Владимир Путин следуют различным стратегиям, поясняет обозреватель Le Figaro Рено Жирар.

После гибели коммунистической идеологии в 1989 году (бойня на площади Тяньаньмэнь 5 июня привела к 10 тыс. жертв, падение Берлинской стены 9 ноября обошлось без единой жертвы) ни в Китае, ни в России не установлено правовое государство в духе Монтескье. Различие между двумя великими восточными автократиями в том, что инакомыслие, терпимое в Москве, запрещено в Пекине. Россияне могут критиковать своего президента в отдельных газетах или в социальных сетях; в Китае это невозможно, говорится в статье.

Серьезное расхождение между двумя великими восточными ядерными державами состоит не в большем или меньшем ослаблении их авторитарности. Оно объясняется тем, что начиная с 1989 года Китай не совершил ни одной стратегической ошибки, в то время как российская стратегия была словно написана начерно, полагает обозреватель.

В политическом отношении Россия и Китай были структурно образованы коммунистической партией. В Москве Горбачев, затем Ельцин разрушили эту мощную организацию, которая руководила одновременно российским государством и обществом. Однако они ничем ее не заменили. В Пекине же руководители беспрестанно усиливали эффективность коммунистической партии в целях наилучшего управления новым китайским капиталистическим обществом, отмечает Жирар.

Наследуя коммунизм, руководители компартии выбрали чисто китайский путь. Они сделали ставку на коммерческое и предпринимательское чутье своего народа, которое было подавлено маоизмом, но оставалось очевидным в диаспоре (Сингапур, Тайвань, Гонконг и др.), описывает автор. В отношении заграницы они последовательно продемонстрировали три своих обличья. Сначала - обличье неразвитой страны, которой милосердный Запад должен помочь. Далее - дружественной торговой державы, соблюдающей правила Всемирной торговой организации (ВТО), открытой к передаче продвинутой технологии. Третья фаза произошла при Си Цзиньпине: консолидация их торговой гегемонии посредством стратегии "Шелкового пути" по направлению к Европе, которую предстоит постепенно захватить.

Российские руководители для замены коммунизма сделали все наоборот. Они наивно выбрали путь, который они сочли за западный, приглашая из Гарварда "экспертов", кабинетных экономистов, предавшихся катастрофическим экспериментам. Весь промышленный аппарат был приватизирован столь скоропалительно, что он оказался в руках мафиозных олигархов, затем попытавшихся навязать свои взгляды Кремлю. Путин восстановил порядок на улице и превосходство центральной власти над этими новыми боярами. Однако он не сумел построить правовое государство, которое позволило бы ему сохранить в России ее потенциальных ученых и инвесторов. Во внешней политике он взял назад Крым, но потерял Украину и западные банки. Он одержал верх в Сирии: но что конкретно принесет его победа российскому народу? Он убивает своих "предателей" в Англии, но ради какой реальной пользы? Путин топчется на месте со своей краткосрочной тактикой, в то время как Си продвигается вперед посредством долгосрочной перспективы, комментирует Жирар.

Европейцы перед лицом Америки, которая их презирает, и Китая, который хочет их поглотить, не имеют другого выбора, кроме как сначала осознать паранойю России, потом вылечить ее, а затем вновь привести ее в европейскую семью. Подталкивать русских в объятия китайцев для нас стало бы равносильно буйному помешательству, утверждает обозреватель.