?Очевидно, что США и Россия не смогут договориться по всем вопросам?, - сказал президент Буш школьникам своего родного Кроуфорда на прошлой неделе. ?Но и вы, вероятно, не всегда соглашаетесь со своей мамой? Вы ведь все равно ее любите, верно??. Пребывание президента Владимира Путина на техасском ранчо Джорджа Буша сопровождалось полуистерическими криками о ?новых отношениях?, ?партнерстве? и даже ?стратегическом альянсе?. Такие головокружительные утверждения, подстрекаемые скептично относящимися к России сотрудниками администрации США, два года назад казались невозможными. Да и сейчас они несостоятельны.

В течение последнего десятилетия доминирующим, неизлечимым состоянием американо-российских отношений была шизофрения. Для Вашингтона ревущих девяностых Россия не имела особого значения, потому что ее постсоветский уровень ВВП был просто жалким. Тем не менее, Россия привлекала к себе внимание, потому что унаследовала советский комплекс для организации страшного суда, своими размерами уступающий только американскому - каким бы оружием массового уничтожения на располагал Саддам Хуссейн, это все равно крохи по сравнению с российским арсеналом.

Американские политики считали Россию одновременно ключом к стабильности в северной Евразии, а значит другом, которому надо помогать, и неоимпериалистической угрозой, экспансионизм которой надо агрессивно сдерживать.

Вашингтон выступал за предоставление России экономической помощи в форме кредитов Международного Валютного Фонда (хотя Москва постоянно не выполняла ?обязательные? критерии) и одновременно расширял НАТО на восток, к границам России. Россия казалась американцам то бедной и несущественной, то угрожающей и важной. Вашингтон предлагал программы обеспечения безопасности и устранения оружия массового поражения.

Москва демонстрировала свою собственную шизофрению. На словах Кремль часто отождествлял свои интересы с интересами ?Запада?, в первую очередь Америки; не менее часто российские чиновники и наблюдатели расхваливали ?многополярный мир?, имея в виду неопределенную евразийскую коалицию, чтобы противостоять власти США. Российские лидеры настаивали на получении статуса сверхдержавы в военном и территориальном смысле, несмотря на то, что страна уже давно его лишилась; другие настаивали на том, что величие России - вопрос экономических успехов, то есть ВВП. Российская политика получалась путанной, если получалась вообще.

После 11 сентября позиции Вашингтона изменились, Россия неожиданно стала более важной, чем раньше. Новое значение отчасти связано со старым фактом - российские мощности и арсенал могут попасть не в те руки.

Другая причина заключается в том, что администрация Путина выступила с собственным начинанием - она решительно встала на сторону Америки в войне с терроризмом, поделилась разведданными по Афганистану и ?аль-Каеде?, поспособствовала беспрецедентному военному присутствию США в бывшей советской Средней Азии, заявила об абсолютной верности Западу. Но как много перемен произошло в действительности? Придя к власти, команда Буша ясно заявила, что будет пересматривать все совместные программы защиты и ликвидации российского оружия массового поражения, имея в виду, что усилия Америки будут прекращены или ограничены.

Буш изменил политику США в отношении Чечни, перестав критиковать российские методы ведения войны. Это изменение достаточно риторично, поскольку критике всегда не хватало зубов, например, прямых санкций. Буш заявил также, что в течение десяти лет сократит американские ядерные силы до 1700-2200 действующих боеголовок. За это время он успеет покинуть президентский пост.

Бросается в глаза тот факт, что администрация США отказалась фиксировать сокращения вооружений в обязательном для выполнения договоре. В качестве причины того, что Буш настоял на рукопожатии, а не правовом инструменте, называют закончившиеся неудачей попытки стран договорить о расторжении или трансформировании Договора по ПРО 1972 г., который мешает США создавать малореальную ракетную оборону.

Московская элита продолжает метаться между внешней политикой, основанной на борьбе за экономическое процветание, и внешней политикой, основанной на приходящей в упадок военной мощи. Президент России, много раз говоривший о желании России занять место на Западе без отказа от своих интересов в Корее, Иране, Ираке, Индии и Китае, проявил себя глубоким прагматиком. Абсурдные российские планы в целом начинают выстраиваться на основе экономических задач.

Россия хочет - как Китай - получить больший доступ для своих промышленных товаров на рынки США. Прежде всего, Москва хочет, чтобы Америка прекратила мешать взаимовыгодному участию России в разработке ?золотого дна? каспийской нефти и газа.

Тогда разработка энергетических запасов, также как и торговля и сотрудничество в области борьбы с распространением ядерного оружия, могут создать стабильные отношения, а все громкие крики превратятся в глупое воспоминание.