Международный экипаж летит к космической станции. Гордость России ущемлена: бывали и лучшие времена

С космодрома в Казахстане, когда-то одного из самых секретных и охраняемых мест Советского Союза, Европа и США запускают своих астронавтов - поскольку шаттлы после аварии "Колумбии" остаются на земле.

На зрительской трибуне царит полная тишина. Огромное облако водяного пара на короткое время окутывает стартовую площадку, она в 800 метрах отсюда. Вдруг раздается оглушительный грохот, ослепительная вспышка под ракетой освещает горизонт. Земля дрожит, и ты непроизвольно хватаешься за что попало, чтобы удержаться. Сопла двигателей "Союза TM-3A", который взлетел в небо с Байконура, извергают адское пламя - это сгорает взрывоопасная смесь из водорода, кислорода и керосина.

Старт космического корабля производит огромное впечатление не только на иностранных наблюдателей. Многие здешние специалисты тоже воодушевлено аплодируют, когда через девять минут после старта, достигнув орбиты на высоте 220 км, надежная рабочая лошадка российской космонавтики завершает свою миссию. Космический корабль поднимается еще выше, на высоту в 400 км. Здесь пролегает орбита международной космической станции, с которой "Союз", совершив тридцать оборотов вокруг Земли, должен состыковаться.

Эрнст Мессершмид, руководитель Европейского центра подготовки астронавтов, специально приехал в Казахстан, чтобы проследить за стартом Педро Дуке и его экипажа. Мессершмид сам летал в космос, и ему легко себе представить, что испытывали три астронавта в первые минуты после старта. "Под тобой грохот и сильный треск, одновременно ощущается невероятное ускорение. Такое никогда не забудешь", - говорит он.

На космическом корабле представлены три народа. В капсуле шириной всего 2,7 метра рядом с испанцем Дуке - командир корабля, россиянин Александр Калери, а также американец Майкл Фоэл. Трио воплощает на практике взаимопонимание народов, так сказать, на высшем уровне, как будто холодной войны никогда и не было. Майкл Фоэл на предстартовой пресс-конференции, словно это само собой разумеется, отвечал на вопросы местных журналистов на беглом русском языке.

Это сотрудничество по необходимости: США искали возможность обеспечивать работу международной космической станции. У России были технологии, но слишком мало денег, чтобы вести завоевание Вселенной прежними темпами. Если бы не устаревшие, но надежные российские ракеты, внешний форпост человечества оставался бы безжизненным.

Запад и Россия работали рука об руку и преодолели все преграды. Еще 15 лет о чем-то подобном нельзя было и подумать. Космодром у Аральского моря был сверхсекретной запретной военной зоной. Километровые изгороди из колючей проволоки напоминают об этом до сего дня. В достославные времена Казахстан был неотъемлемой частью Советского Союза, сегодня это независимая страна. Теперь космодром - это анклав под управлением России в государстве президента Назарбаева. Правда, за это Москва ежегодно отдает казахстанскому правительству 115 млн долларов в качестве арендной платы.

Чтобы привлекать деньги в свою хронически пустую казну, "Росавиакосмос" пытается заманить в негостеприимную местность туристов. Отдыхающие могут остановиться в четырехзвездочной гостинице "Спутник" с бассейном, диско-баром и спутниковым телевидением.

Но что делать западным туристам, приехавшим в эту глухомань с деньгами, если планами не предусмотрено ни одного запуска космического корабля? Предлагается посещение гостиницы для космонавтов, которая расположена рядом со "Спутником". Здесь космонавты проводят последние ночи перед полетом. Это традиция, берущая свое начало с Юрия Гагарина. Главный герой российской космонавтики ночевал там, прежде чем 12 апреля 1961 года совершить первый в истории человечества полет в космос.

С тех пор мало что изменилось. Крохотные квартиры с узкими спальными комнатами, со стен осыпается штукатурка, лестничные перила не мешало бы заново покрасить. Астронавты увековечивают свои имена, оставляя свои автографы на дверях гостиничного номера. Это тоже ритуал, совершаемый на Байконуре перед каждым пилотируемым полетом.

Печальная российская действительность при поездке по космодрому бросается в глаза. Казахская степь в развалинах. Автобус то и дело проезжает мимо лопнувших отопительных труб, обрушившихся заводских цехов и ржавеющих цистерн с горючим.

Чуть в стороне ржавеет космический челнок "Буран". Только единожды - в 1988 году - этот многоразовый современный летательный аппарат, похожий как две капли воды на американские шаттлы, был выведен в космос при помощи ракеты "Энергия". Температурные колебания от плюс 40 градусов летом до минус 40 градусов зимой мало что оставили от прежней гордости российской космонавтики. "Буран" оставлен умирать. Его ждет та же участь, что и сотни ракетных узлов и использованных стартовых установок.

Но так было не всегда. Во время холодной войны и соревнования, кто первым окажется на Луне, Байконур переживал настоящий бум. В лучшие времена Советского Союза оттуда стартовало до ста военных и гражданских ракет. Звездный город на пике российской космической активности насчитывал до ста тысяч человек.

Суперракета "Энергия" с четырьмя мощными двигателями, высотой 60 метров, весящая при полных топливных баках 2200 тонн, могла нести до 100 тонн полезного груза. Тогда Сергей Совольев, один из духовных отцов "Энергии", был еще важным человеком. "Когда мы создавали "Энергию", это была лучшая ракета в мире, - с грустью говорит Совольев, - однако сегодня она устарела".

Он и его сотрудники, получая за это весьма небольшие деньги, неустанно поддерживают пусковую установку в рабочем состоянии. Этот милый пожилой человек не теряет надежды на то, что его детище еще вернется к жизни. Но шансы на это малы: у Запада к "Энергии" нет никакого интереса.