Кремленологи вычисляют, что замышляет Путин относительно "Хамаса" и Ирана

Долгое ожидание встречи на российской военно-морской базе было скрашено несколькими подслушанными разговорами. Российский отставной офицер говорит, что пытается получить денежное пособие, полагающееся за боевую службу в советское время. Где же это было? В 1980-х, отвечает он, у побережья Ливана. В то время Ближний Восток был одной из основных арен типичных для холодной войны сражений между "заместителями" двух враждующих сторон. Сейчас все больше складывается впечатление, что Россия избрала этот регион для новой борьбы за влияние со своим старым соперником.

На этой неделе Россия вновь озвучила, к недовольству Америки, позицию, занятую ею по двум основным критическим региональным вопросам: как вести себя с победившим на январских выборах в ПА "Хамасом" и что делать с Ираном. Россия повторила, что возражает против использования там военной силы или введения санкций для ограничения ядерных амбиций Ирана. Одновременно Россия согласилась предоставить возглавляемой "Хамасом" Палестинской автономии финансовую помощь (Америка и Евросоюз приостановили финансирование), невзирая на теракт, осуществленный на этой неделе в Тель-Авиве террористом-смертником.

На первый взгляд, заигрывание России с "Хамасом" и терпимость по отношению к Ирану выглядят странно, учитывая собственные проблемы России с исламским терроризмом, близость Ирана к неспокойному Северному Кавказу и ценную для России роль единственной ядерной державы региона. Дмитрий Песков, пресс-секретарь Кремля, настаивает, что Россия столь же чувствительна в иранском вопросе, как и Америка.

Однако если присмотреться повнимательнее, становится понятно, что интересы двух стран сильно различаются. Для Кремля Иран всегда был удобным соседом, который держался в стороне от Чечни, и Россия хотела бы, чтобы так и оставалось впредь.

Безопасность Израиля беспокоит Россию не так, как Америку. Дмитрий Симес из Никсоновского центра в Вашингтоне говорит, что обладающий ядерным оружием Пакистан, которого Америка считает союзником, является более значительной проблемой для Москвы, чем Иран. На кону также стоят деньги: Россия надеется построить для Ирана атомную электростанцию. В прошлом году она пообещала поставить Тегерану партию зенитно-ракетных комплексов; они пока не были доставлены, и, если Америка добьется своего, никогда не будут.

Однако еще более важным, чем приведенные соображения, может быть другая причина - уникально российского характера. Дмитрий Тренин, представляющий Московский центр Карнеги, говорит, что цель Кремля на Ближнем Востоке - показать, что "Россия - это не предмет мебели". Или, как говорит один представитель американской администрации, основной посыл тут такой: "Мы вернулись". Цены на нефть, достигшие 70 долларов за баррель, говорит он, внушили Москве "такую уверенность в себе, какой мы не видели со времен развала Советского Союза". Чтобы доказать, что она больше, чем деталь интерьера, Россия должна делать нечто осязаемо отличающееся от того, что делает Америка. И, как утверждает московский аналитик Георгий Мирский, по разным причинам Ближний Восток - наиболее подходящий регион, где Россия может вести такую политику.

Этот новый императив, вероятно, лучше всего объясняет приглашение со стороны президента России Владимира Путина посетить Москву, в прошлом месяце обращенное к лидерам "Хамаса". В качестве официального объяснения было сказано, что "Хамас" официально выиграл на выборах, что диалог лучше изоляции и, самое главное, что Россия формально никогда не признавала "Хамас" террористической группировкой, в отличие от правительств других стран: возможно, его можно обратить к мирной политике, как это получилось с Ирландской республиканской армией.

Евгений Примаков, экс-премьер и бывший министр иностранных дел России, который, как полагают, по сей день сохранил некоторое влияние, говорит, что исторически сложившиеся благоприятные отношения России с Палестинской автономией, Сирией и прочими обеспечивают ей "особые возможности" на Ближнем Востоке. Примаков выражает убеждение, что инициатива в отношении "Хамаса" получила молчаливое согласие со стороны Америки и других сторон, несмотря на публичное осуждение.

В действительности, говорит представитель Америки, "мы были крайне расстроены". Решение о финансировании возглавляемой "Хамасом" ПА уводит Россию еще дальше от линии, которая была согласована с ней ранее. Как говорит бывший израильский дипломат в Москве Авиноам Идан, "Хамас" хочет признания, а Кремль хочет получить возможность продемонстрировать свою независимость.

Американцы считают, что в российском министерстве иностранных дел внезапной сменой курса были удивлены не меньше. Сложно угадать, кто в Кремле имеет влияние на президента, но среди этих людей, говорит Мирский, есть те, кто привык записывать в свои друзья "любого злодея, если только он выкажет антиамериканизм"

Некоторые, говорит Симес, полагают, что Путин и его предшественник Борис Ельцин были излишне уступчивы по отношению к Америке в связи с Косово, Ираком и проникновением США на территорию бывших республик Средней Азии. Многие высокопоставленные чиновники рассматривают американскую поддержку прозападным силам на постсоветской территории как провокацию, а задержки с принятием России в ВТО - как преднамеренный саботаж со стороны Америки.

Подозрительность россиян удваивается, когда они видят признаки связи, хоть и опосредованной, между пестованием Америкой новых друзей в бывших союзных республиках и их более глобальными ближневосточными устремлениями. Примером может, в частности, служить недавно повышенный грузинский вклад в возглавляемую США коалицию в Ираке.

Для России существует риск того, что ее новая международная политика может оказаться контрпродуктивной, как иногда получалось с экономической политикой под управлением Кремля. Тем не менее, до сих пор стратегия "покусывания" Америки на Ближнем Востоке без какого-либо серьезного ущерба для себя срабатывала. Несмотря на некоторое давление на Джорджа Буша в Вашингтоне, где требуют, чтобы он "наказал" Путина за его политику, внутреннюю и внешнюю, администрация не проявляет особого рвения предпринимать что-либо против России, если не считать редких упреков.

Иран может это изменить. Пропасть между позициями Америки и России уменьшилась. Теперь две страны, говорит американский представитель, если и не в одной лодке, то в соседних. Но, по мере того как в американском списке приоритетных забот Иран поднялся на верхнюю строчку, значимость раскола между США и Россией возросла. В конечном итоге Кремлю, возможно, придется взвешивать риски серьезного недовольства со стороны Америки и ядерного Ирана, сопоставляя их с выгодами от недавно приобретенной и имеющей высокую ценность независимости. Возможно, тут могли бы помочь какие-то тактические стимулы со стороны Вашингтона, допустим принятие России в ВТО.

В некоторых поступках России сложно разделить национальные интересы и интересы отдельных персон (в частности, финансового характера). Вероятно, это является ключом к загадочной истории с передачей Россией Ираку разведывательной информации в 2003 году - Пентагон говорит о ней как о факте, а Кремль отрицает. Не менее загадочными были визит в Багдад накануне войны двух российских генералов в отставке, сторонников жесткой линии, а также поток людей, документов и бог знает чего еще из Багдада в Сирию, который, как говорят, осуществлял российский посол.

Америка, судя по всему, не так возмущена всем этим, как можно было ожидать. Возможно, американцы пришли к заключению, что вовлеченные в это чиновники действовали по собственной инициативе, или они успокаивают себя соображением, что никакие действия русских в конце концов ничего не изменили. Или, может быть, они решили, что их танцы с Кремлем и Ближним Востоком и без того чересчур опасны, чтобы еще впутывать туда истории из прошлого.