Италия издавна занимает в Европе странное положение: она слишком сильна, чтобы ее игнорировать, и слишком специфична, чтобы ее интегрировать. Она является членом всех надлежащих клубов, но за столом ей отводится неудобное место.

Снискавший в последние месяцы больше внимания, чем уважения, премьер-министр Сильвио Берлускони отражает позицию своей страны среди богатых западных государств. Он и символ, и причина своеобразного отношения к Италии.

Италия сочетает стабильность с политическим безумием: со времен Второй мировой войны здесь сменилось более 50 правительств. Эту сумятицу усугубляют глубокие региональные различия (богатый север и устойчиво бедный юг), из-за которых Италия кажется некоторым соседям еще менее однородной.

Это крупная экономика, объем национального производства сравним с объемом производства таких стран, как Франция и Британия. Но после поражения во Второй мировой войне Италия никогда не стремилась быть сколько-нибудь значимым военным игроком.

"Италия всегда считалась наименее надежным из крупных государств Европы", - заявил Роберто д'Алимонте, политолог из Флоренции, сравнив ее с другими европейскими членами "Большой семерки" - Францией, Германией и Британией.

Италия, как и Канада, была включена в "Семерку" в последний момент, отмечено в книге "Италия и ее недовольства. 1980-2001".

Причин того, что Италия последняя среди первых, немало. Одна из них заключается в том, что ее лидеры интересуются внутренними делами гораздо больше, чем руководители ее экономических партнеров.

"По существу, итальянское политическое руководство очень местническое", - сказал Джанфранко Паскуино, политолог из Болоньи.

По его словам, постоянные гонки в итальянской политике вынуждали лидеров не сводить глаз с Италии и тратить на нее свою энергию.

"Борьба за политическое выживание в Италии гораздо труднее борьбы за то, чтобы остаться канцлером Германии, - заявил он. - В Италии ничего не знаешь наперед".

Берлускони хотел это изменить, он стремится к тому, чтобы его принимали всерьез и считали лидером значимой страны. Но он во многом иллюстрирует еще одну давнюю проблему Италии: размытость грани между государственной и частной сферами.

"Взаимосвязь бизнеса и политики в Италии намного больше, чем в любой другой стране", - отметил Стэнли Кроссик, директор Центра европейской политики, имея в виду западные демократии.

Едва ли можно найти лучший пример, чем Берлускони, который вызывает вопросы о том, может ли процветать демократия в стране, где одному человеку принадлежит так много.

Он не только возглавляет итальянское правительство. Ему также принадлежат многие СМИ, включая национальные телекомпании. Он может оказывать влияние и еще через три, которые находятся под контролем правительства.

Он самый богатый человек Италии, владелец огромной империи, создававшейся не одно десятилетие, когда удача нередко выпадала на долю тех, кто подмазывал кого надо и тянул за нужные ниточки.

Это стало причиной многочисленных расследований коррупции, связанной с его деятельностью в прошлом, но он отрицает все обвинения, и ни одно из них не удалось доказать.

В этом году дошло даже до суда в Милане, где Берлускони обвиняли в подкупе судей в середине 80-х с целью повлиять на продажу государственного конгломерата по производству пищевых продуктов.

Давая в мае показания, он заявил, что участвовал в торгах лишь потому, что его попросил об этом тогдашний премьер-министр Беттино Кракси. Он добавил, что другие представители правительства стремились отдать конгломерат тем, кого выбрали они.

В это время процесс прервался, так как итальянский парламент принял закон, дающий членам правительства иммунитет на период, пока они находятся у власти.

Председательство Италии в Евросоюзе дает европейцам возможность высказать свои опасения.

За несколько дней до начала председательства Италии датская газета Information заявила, что Италия остается "страной, где политические лидеры являются воплощением кумовства, коррупции и нечестности".

Таким был контекст инаугурации в Европарламенте, где представитель Германии поставил под вопрос этические принципы Берлускони, а премьер-министр сравнил его с охранником концлагеря.

Недавно президент Буш пригласил Берлускони на свое ранчо в Техасе, выразив ему таким образом свою поддержку. Однако Берлускони остается фигурой, которая едва ли способствует осуществлению желания Италии считаться значимым государством. Благодаря его замечанию Италия опять оказалась в центре внимания, но причиной этого внимания снова была не значимость, а непредсказуемость.